На борт галеры поднялся огромного роста бородач в чещуйчатом доспехе с огромным топором за плечами.

– Я – Йорик, штормовой ветер. Принимаю твою капитуляцию и обещаю пощаду. Прикажи своему воину опустить оружие, – вождь варваров указал перстом на Алишера.

– Это не воин, уважаемый. Вы ошиблись, это взбунтовавшийся раб.

Бородач громко рассмеялся и дал знак своим воинам, чтобы те отошли от Алишера. Юноша, не зная как себя вести в таких ситуациях, опустил окровавленный обломок.

– Итак, Хасым, нас больше и мы сильнее. Отдай мне половину груза, поделись провиантом и водой, и тогда сможешь продолжить свой путь. Крови больше не будет. Твои нукеры уже штаны замочили. Так что всё честно, – рассмеялся мужчина, и воины поддержали своего лидера громким ржачем.

– Доблестный … – замявшись, капитан согнулся в поклоне, то ли он не запомнил имя пирата, то ли не надеялся его выговорить правильно. – Вождь! У нас нет ни злата, ни ценных товаров. Мы везем рабов в Согдинию. Все наше золото осталось на рынке в Оштоше, но я поделюсь провизией и водой.

– Хорошо. Но рабы тоже товар и стоят денег. А раб, сбивший с ног самого Асарда, стоит дорого.

Капитан скрипнул зубами, но кивнул в знак согласия. Бородатый Норман подошел ближе к Алишеру.

– Как твое имя, раб?

– Ватык, – ответил Алишер, вспомнив совет, полученный от попутчика.

– Битый, значит… – вождь варваров снова расхохотался. – Что ж, у нас в народе говорят: один битый, двух не битых стоит. Так и быть, Хасым, я возьму у тебя этого и ещё трех женщин на мой выбор, провизию и воду, как договаривались.

Капитан ещё раз махнул рукой, и часть матросов бросилась в трюм исполнять волю капитана, пока кровожадные Норманы не передумали. Казалось, конфликт исчерпан, но Алишер снова поднял свой обломок.

– Я не буду больше рабом, ни твоим, ни чьим-либо ещё, – процедил сквозь стиснутые зубы юноша, готовый принять достойную смерть.

Вождь резко изменился в лице. Его тон стал яростным и не сулил ничего доброго:

– И ты готов умереть?

Алишер встал удобнее и приготовился к бою.

– Да, – ответ прозвучало тихо, и его едва расслышали близстоящие, но парень был полон решимости.

– Да будет так! – проревел Йорик и, выхватив секиру у одного из Норман, бросился на Алишера.

Вождь, несмотря на возраст и тяжесть брони, двигался на удивление быстро. Он легко ушел от размашистого удара носильщика, и тут же нанес ответный удар. Секира пролетела над головой, едва успевшего пригнуться Алишера. Сталь северного клинка описала дугу и обрушилась на носильщика сверху.

Юноша отразил тяжелый удар топора и замахнулся в ответ, но вождь сбил его с ног толчком плеча в грудь. Алишер рухнул на струганные и затертые до блеска доски палубы. Ещё мгновение, и топор Варвара вгрызся в настил рядом с головой поверженного.

– Ватык умер. Встань Трасинг-Непокорный, – мужчина протянул руку парню, помогая ему подняться на ноги, – Я, Йорик – Штормовой ветер, ярл Виндейла нарекаю тебя братом и воином клана Штормовых ветров.

Жизнь Алишера-Трасинга не сильно поменялась при смене корабля. На дракаре царила жесткая дисциплина, а поддерживали её не менее суровые наказания. Правда, к гребле прибавились ещё и тренировки по воинскому делу. Алишера постоянно били. То кулаками, то деревянными имитаторами боевого оружия.

Особенно сильно доставалось от Асарда, который скорее мстил за свое поражение, чем учил чему-то. Казалось, что уже каждая пять тела бывшего раба получила свою порцию ударов, и больнее быть не может, но наступало утро, и всё начиналось сначала. Тренировка, завтрак, гребля, тренировка, обучение управляться с парусным вооружением галеры. Бывший носильщик уже выучил, что такое шкот и кормовой пал, и где находится майнстры. С едой и питьем, несмотря на полученные у работорговца припасы, у Норманов было туго. Особенно плохо дела обстояли с водой. И Йорик, отчаявшись выследить очередного торговца, взял курс домой. Команда винила в неудачном походе черноволосого юношу с обезображенным шрамом лицом. А когда на подходе к родным фьердам разразилась штормовая буря, ропот дошел до ушей капитана. Йорик был в ярости. Всех недовольных он просто пообещал оставить в следующий раз дома. Разговоры стихли, но осадок в сердцах Норманов остался. А когда к причалу вышли женщины в траурном одеянии, Алишер всерьез подумал, что зря он не дал себя зарубить надсмотрщику.