– О помощи? – искренне удивился Томас. – Конечно, мисс Эмма, я сделаю все, что в моих силах, но чем же я могу вам помочь?

– Помогите мне разобраться в том, что произошло, – тихо попросила девушка, не отводя молящего взгляда зеленых глаз от ученого. – Я выслушала историю Роджера и… Это все так странно, что я не знаю, что и думать. Я все равно останусь в Лонбурге, хотя бы до оглашения завещания, и хочу потратить это время на то, чтобы разобраться в этом странном происшествии. Вы же тоже считаете его странным?

– О, да, – немного натянуто произнес Томас, уже решивший, что всю эту историю следует оставить полиции. – Конечно, тут есть над чем поразмыслить. Конечно, я помогу вам, Эмма.

– Превосходно! – лицо девушки озарила улыбка, заставив вскипеть кровь Томаса. – Тогда, отправляемся немедленно!

– Куда? – пораженно спросил Маккензи, ощущая себя болваном, потерявшим нить разговора.

– К нам в дом, конечно, – бодро отозвалась Эмма. – Поедем к нам, и вместе осмотрим кабинет дяди Себастьяна. Надо узнать, чем он занимался.

– Но полиция опечатала кабинет… – начал Томас.

– К черту полицию, – отозвалась девушка, решительно взмахнув рукой. – Я единственная родственница профессора, а его управляющий делами просил поискать экземпляр завещания, хранившийся в рабочем кабинете дяди. Ему надо удостовериться, что дядя не внес в него изменения в последний момент. Правда, он просил Роджера, но тот не решился перечить полисменам. А я полна такой решимости. Эти болваны не узнают завещание, даже если уткнуться в него своими красными от пьянства носами. Итак, выдвигаемся домой, и пусть только кто-нибудь посмеет меня остановить!

Томас смотрел на раскрасневшиеся от волнения щеки Эммы и чувствовал, как у него внутри все кипит. Он не считал, что вскрывать опечатанный полицией кабинет – хорошая идея. Более того, после ночных размышлений, он пришел к выводу, что не следует вмешиваться в расследование полиции. Он собирался забыть эту историю, но… Но как он мог оставить без помощи эту молодую и, несомненно, наивную, провинциалку, приехавшую ночным экспрессом в Лонбург? Нет, решительно, честь Оркнейского джентльмена не позволяет ему оставить молодую леди, потерявшую любимого дядю, наедине с этим чудовищно опасным серым городом.

– Конечно, – с жаром выдохнул Томас, – осмотрим кабинет. Вот только…

– Что? – находящаяся на полпути к двери Эмма обернулась.

– Не могли бы вы подождать меня внизу, мисс Макгрегор, – произнес Томас, окидывая взглядом свой резиновый передник. – Боюсь, не нужно несколько минут, чтобы привести себя в порядок.

– О, – выдохнула Эмма. – Конечно. Простите меня Томас, я иногда бываю совершенно несносна. Жду вас на улице. Я попросила кэбмана подождать, так что, наверно, я сразу сяду в кэб.

Томас не успел ответить – Эмма исчезла в дверном проеме, оставив ученого в одиночестве. Пораженный Маккензи оглядел кабинет, не в силах поверить в то, что только что произошло. Он, конечно, не сторонился женского общества, и знавал дам исповедовавших и более фривольные взгляды. Но Эмма… Это просто явление другого порядка.

Хлопнув себя по бедру, Томас лихорадочно скинул фартук, погасил горелку на столе, и начал быстро собираться, отчаянно жалея, что у него нет лишней минутки, чтобы принести снизу, из шкафа, новый сюртук. К счастью, воспитание в пансионе наделило Маккензи полезной привычкой – одеваться самостоятельно и быстро. Он использовал все свои умения, чтобы за пару минут привести себя в божеский вид и даже успел уложить волосы с помощью расчески и мыльного раствора. Пригладив усы и бакенбарды специальной щеточкой, Томас еще раз осмотрел свой костюм и, убедившись, что все в порядке, решительно направился к распахнутой двери. На полпути он остановился, пораженный неприятной мыслью, бросился к столу, схватил свое новое изобретение, сунул его в карман, и бегом бросился к лестнице.