Тут в дверь протиснулось двое парней в рабочих костюмах и направились к грузовой машине.

Семеныч со вздохом слез.

– Все, уношу стремяночку, ребяты сейчас еще оборудование затаскивать будут. Ты если хошь, заходи, упаковку снять поможешь хоть.

Я пошла следом за Семенычем, который ловко тащил лестницу.

– Подмести может нужно будет? — спрашивала его на ходу.

– Не нужно, — отрывисто ответил мне другой голос, моложе и звучнее, — на завтра я вызвал клининг.

Богдан Леонидович был здесь. Стоял прямо у администраторской стойки и пил воду из бутылки. Закатанные рукава голубого лонгслива открывают мускулистые и загорелые даже в начале весны руки. Спортивные брюки покрыты пылью и местами порваны. Видно, что он трудился наравне со всеми, а может и побольше.

– Зачем пришли? Испугались тут работать и решили отказаться? — серые глаза смотрели в упор.

– И поэтому спрашиваю, нужно ли тут убраться? — неожиданно для себя съязвила я.

– Хм. Видимо, пришли помочь? Необычно.

Он прищурился, продолжая смотреть на меня. Было в нем что-то звериное. Казалось, он не говорит - рычит. Хоть и голос у него не отталкивающий. Интересно, как он ухитряется держать эту свою небритость на одном уровне?

– Да, собиралась. Подумала, что при открытии нового офиса много чего нужно.

– Тогда хватит болтать. К делу.

Он нравился мне все меньше. Грубый и отталкивающий тип. И самовлюбленный наверняка. Вот не придет кроме него никто “прокачиваться”, посмотрим, как он взвоет.

Тут я вспомнила жуткий вой, услышанный в грозу, и вздрогнула.

Разумов запрокинул голову, прикладывая к губам горлышко бутылки. Мне показалось, что при этом блеснули длинные, ровные клыки.

Нервы бы тебе подлечить, Анастасия, мерещится всякая чертовщина. Он просто хам и людей не любит. Но не зверь же.

Грузчики втащили громоздкий тренажер, распухший от упаковочной бумаги. И я пошла им помогать разворачивать его.

Как я поняла, оборудование было не новым, его откуда-то привезли, но в хорошем состоянии. Скорее всего, Разумов откуда-то переехал со всеми вещами. Может, проблемы у него были. Недаром он купил помещение так торопливо, не разузнав толком об этом месте.

Выгрузив тренажеры и собрав примерно половину, рабочие сообщили, что их смена закончилась и они смогут закончить завтра.

– Пора и вам домой, темнеет уже, — буркнул Богдан, — спасибо за помощь.

– Могу завтра прийти, — предложила я.

– Можете. Если захочется, давайте.

Попрощавшись, я выскользнула на улицу. Нет, совместный труд не сделал нас друзьями. Но “закуток” перестал казаться мне таким угрожающим, как раньше.

Вечер был теплым и я решила дойти до дома пешком. Всего-то полчаса, не больше. На город спустились сумерки, на небо выкатилась полная луна. Сегодня один ее бок был подсвечен красным.

Неподалеку послышался собачий вой. Не в том районе я решила прогуляться. Забыла совсем о бродячих собаках, которые ходят здесь стаями.

Рядом со мной раздалось тявканье. Обернувшись, увидела три морды. Две черных, похожих одна на другую, как две капли воды. Третья - рыжая. У всех в ухе бирка. Значит, псины бездомные, их привили от бешенства и снова выпустили на улицу. Теперь если меня начнут грызть, я могу радоваться, что не заболею бешенством.

– Собачки, хорошие, — протянула я. Очень плохо помню, что нужно делать в таких случаях. Кажется, не делать резких движений. Или вообще не двигаться?

Рыжий пес подошел ко мне, обнюхал.

Выглядит он вполне миролюбиво, только что хвостом не машет.

Что теперь? Медленно уходить, не привлекая их внимания?

Стоило мне двинуться, одна из черных собак зарычала, а рыжий залаял. Но не это было самое плохое. Слева ко мне подходили еще две хвостатых тени!