Второй пилот барабанил по двери туалета костяшками пальцев:

– Мистер Аккерман! С вами все в порядке?

Помедлив мгновение, он снова позвал, на этот раз громче:

– Мистер Аккерман! Говорит капитан корабля. Вы больны?

– Что? – донесся голос изнутри.

Стюардесса приникла к двери:

– Мы просто заботимся о вашем здоровье, мистер Аккерман. Если нужно, мы готовы освободить вас в течение полуминуты.

Она победоносно посмотрела на второго пилота, и тут изнутри вновь раздался голос:

– Со мной все в порядке, через минуту выхожу.

Второй пилот отступил на шаг назад, глядя на дверь. Изнутри вновь донеслись звуки спускаемой воды – и ничего больше.

К этому моменту весь салон первого класса был уже на взводе.

– Выкиньте этого фрика из сортира! – кричал какой-то пожилой человек. – У него там наверняка бомба.

– О Господи! – вопила женщина, сидевшая с ним рядом. – Он что-то там прячет!

Второй пилот вздрогнул и резко повернулся к пассажирам. Ткнув своим инструментом в лицо пожилого крикуна, готового сорваться в истерику, он обрезал:

– Ты! Заткнись! Это мое дело, и я с ним справлюсь.

Неожиданно дверь открылась, и мистер Аккерман вышел наружу. Быстро проскользнув в проход, он улыбнулся стюардессе.

– Простите, что заставил вас ждать, – проговорил он. – Можете пользоваться. Все.

Он пятился по проходу между креслами, небрежно перебросив свою спортивную куртку через руку. Куртка между тем руку целиком не прикрывала.

Со своего места я мог видеть, что рука, которую Аккерман старался скрыть от стюардессы, была до самого плеча абсолютно голубого цвета. Вид этой руки заставил меня нервно вжаться в кресло. До этого мистер Аккерман мне даже нравился. У него был вид человека, с которым я мог бы иметь много общего – во взглядах, например. Но сейчас он меня достал, и я готов был хорошенько врезать этому ослу по яйцам – не дожидаясь дополнительного повода. Мое первоначальное впечатление от мистера Аккермана к этому времени разлетелось в куски. Этот кретин, который так надолго заперся в сортире, что одна из его рук посинела, был совсем не похож на того шикарно одетого обходительного яхтсмена с тихоокеанского побережья, который сел на наш самолет в Сан-Франциско.

Большинству пассажиров довольно было и того, что проблема с сортиром разрешилась мирным путем. Они были счастливы – никаких признаков оружия, никаких динамитных шашек, скотчем прикрученных к брюху террориста, никаких невнятных лозунгов или угроз: всем, дескать, сейчас глотки перережу!.. Пожилой джентльмен все еще тихо всхлипывал, не глядя в сторону Аккермана, который удалялся вдоль прохода по направлению к своему месту, но, похоже, все остальные уже успокоились.

Все, кроме второго пилота. Тот пялился на Аккермана с выражением неподдельного ужаса. Он увидел-таки голубую руку, как, впрочем, и стюардесса, которая тем не менее держала язык за зубами. Аккерман всеми силами пытался укрыть это чудо под курткой. Если кто-то из пассажиров и заметил, что там у него, то вряд ли понял, что тут к чему.

Но я-то заметил. И голубоглазая стюардесса тоже! Второй пилот бросил в сторону Аккермана испепеляющий взгляд, при этом его передернуло, явно от отвращения. Прибрав свой спецназовский инструмент, он двинулся к кабине. На полпути к спиралевидной лестнице, которая вела на второй этаж и в кабину пилотов, он задержался возле Аккермана, который остановился рядом со мной, и прошептал ему на ухо:

– Если я тебя, вонючий ублюдок, еще раз поймаю в своем самолете – башку оторву.

Аккерман вежливо кивнул и опустился в кресло – от меня через проход. Я быстро встал и с бритвенными принадлежностями в руке направился к туалету. Закрылся изнутри и, прежде чем заняться собой, поспешил захлопнуть крышку унитаза.