Хок фыркнул.

– Кажется, вы хватаетесь за соломинку, доктор. Он ведь сам сказал: ему безразлично, что случается с нами. Мы не ийинивок. – Он произнес это слово с издевкой.

– Ему не было бы безразлично, если бы один из нас поставил под угрозу его племя.

– Правильно! Тогда он сдирает с нас кожу, отъедает кусок сердца и насаживает нас на кол невесть где. И у племени больше нет никаких неприятностей. Ларуз предоставил нам все доказательства, что Чанлер мертв.

Он лег рядом со мной.

– Погаси свою атка’к, Уилл, – поддразнил он меня. – Она светит мне прямо в глаза.

Он посмотрел на доктора, который не двигался со своего поста.

– Я ухожу из этого богом забытого места с первым светом, доктор, с вами или без вас.

Уортроп устало улыбнулся.

– Тогда вам надо отдохнуть, сержант.

– Вам тоже, сэр, – встрял я. Он выглядел вдвое более усталым, чем чувствовал себя я.

Монстролог кивнул на оранжевый огонек, мерцающий в вигваме огимаа.

– Я отдохну, когда он будет отдыхать, – мягко сказал он.

Я проснулся от того, что кто-то сильно тряс меня за ногу.

– Уилл Генри! – настойчиво шептал доктор. – Пошевеливайся, Уилл Генри!

Я неожиданно для него вскочил. В темноте мы стукнулись лбами, и он невольно вскрикнул от боли.

– Простите, сэр, – пробормотал я, но он уже отвернулся и будил Хока, который энергично храпел рядом со мной.

– Хок! Сержант! Вставайте! – Через плечо он прорычал мне: – Возьми тот рюкзак, Уилл Генри, и винтовку. Быстрее!

– Что случилось? – спросил я вслух, но не получил ответа. Уортроп пытался растолкать нашего сонного спутника. Через вход я видел кусок фиолетового неба и только занимающийся серый рассвет.

Доктор ткнул Хока в грудь винтовкой.

– Что вы делаете? – пробормотал Хок.

– Хватаюсь за соломинку, сержант. Вы сказали, что хотите уйти с первым светом. Предлагаю так и сделать, если вы хотите остаться целым, – мрачно ответил Уортроп. Он бросил Хоку его рюкзак и вынырнул из вигвама.

Мы выбрались наружу. Доктор был уже в нескольких футах впереди и трусил к озеру. На берегу выстроились каноэ. Уортроп взял у меня из рук тяжелый рюкзак и бросил его в середину одной из лодок, где он упал рядом с телом лежащего ничком мужчины, завернутым в индейское одеяло. Уортроп выхватил у меня винтовку и показал пальцем на переднюю скамью:

– Забирайся! – Потом нетерпеливо толкнул Хока между лопатками. – Быстро, сержант!

Он подождал, пока Хок заберется, и стал отчаливать. Он сделал несколько больших шагов в ледяной воде и только потом запрыгнул в лодку. Затем он принялся работать веслом. Хок тут же присоединился к нему, и скоро мы почти бесшумно скользили по воде. Перед носом каноэ с сердитым криком вскинулась гагара и полетела через озеро, касаясь кончиками крыльев его зеркальной поверхности.

Я посмотрел на человека, чья голова лежала у моих ног. Даже в тусклом свете я увидел смертельно бледное и истощенное лицо. Его глаза подергивались под закрытыми веками, как будто в тревожном сне. Я посмотрел на доктора, а он смотрел мимо меня к месту нашего назначения – южному берегу Песчаного озера.

Мы не достигли и середины пути, когда наше воровство было обнаружено. Несколько человек с ружьями подбежали к воде, запрыгнули в каноэ и бросились в погоню. Уортроп крикнул Хоку прибавить ходу, но того не нужно было понукать. Он яростно греб, изредка поглядывая через плечо на наших преследователей, которые, казалось, настигали нас с каждым мастерским взмахом весел; их лодки скользили по воде со скоростью горнолыжников, и в предрассветном сумраке походили на привидения. Доктор достал из кармана плаща револьвер и бросил его мне на колени с предостережением, чтобы, если я буду вынужден защищаться, я постарался не прострелить ему голову.