Джозеф усмехнулся и снова выглянул в окно: экипаж свернул на Хэмпстед-Гроув, улочку настолько узкую, что, казалось, вытяни он руку – и мог бы коснуться кирпичной стены одного из бесконечных заборов.

– Прибавь к этому бабулю, которая помешана на самолечении, хотя никто пока не изобрел лекарства от старости. Она постоянно варит на кухне какие-то снадобья, а дядя Чарльз едва успевает оплачивать счета аптекаря.

– Откуда миссис Стаффорд так хорошо разбирается в лекарствах?

– Ты не поверишь! – воскликнул Уильям. – Во время Крымской войны она была в числе сестер милосердия, которые отправились вместе с Флоренс Найтингейл2 в английский госпиталь на берегу Босфора. В детстве бабуля забивала нам головы своими историями, и, клянусь, они имели больший успех, чем сказки няни перед сном. Думаю, теперь ты готов к встрече с моей семьей. Кстати, мы приехали.

Экипаж снова повернул и через несколько мгновений остановился перед Адмиральским домом, с первого взгляда поразившим Джозефа нетипичной для особняка архитектурой.

Все члены семьи Стаффордов собрались за ужином в просторной викторианской столовой, где Уильям представил родным своего друга. Оба студента выглядели безупречно стараниями камердинера Окли, который успел распаковать чемоданы и привести в порядок их гардероб.

Так случилось, что именно Адам Окли оказался первым, кто поприветствовал Уолша в Адмиральском доме. Личный слуга Артура Стаффорда всегда исправно исполнял свои обязанности: помогал хозяину одеваться, следил за его одеждой, чистил туфли и подавал кофе. Младший брат Артура Чарльз обходился без камердинера, его поручения обычно выполнял один из лакеев. С приездом молодых господ обязанностей у слуг прибавилось, и Окли вызвался помогать им. Это был щуплый человек неопределенного возраста с высоким голосом и мягкими, почти женственными манерами. Несмотря на обходительность камердинера, Джозеф испытал к нему легкую неприязнь и тут же устыдился своих чувств.

Столовая располагалась на первом этаже. Длинный обеденный стол, накрытый на двенадцать персон, украшала композиция из цветов. Обивка стульев в тон малиновым обоям и тяжелые шторы того же оттенка свидетельствовали о безупречном вкусе владельцев дома. Зеркало над камином отвечало рекомендациям декораторов викторианской эпохи: его высота превышала ширину, а та в свою очередь не уступала ширине камина. Буфет ломился под тяжестью блюд, в ведре со льдом охлаждалось вино. За спиной Джозефа оказался столик из темно-красного дерева с тремя этажами полочек, на которых дожидались своей очереди вазочки с десертом. Однако гостю показалось, что красивые вещицы на серванте слишком уж нарочито выставлены напоказ, а роскошный ужин создает лишь видимость благосостояния.

Хозяева, пожалуй, за исключением Хезер, явно не следовали моде, да и обстановка, если приглядеться, понемногу утрачивала былое великолепие: малиновая обивка местами протерлась, обои могли быть и ярче, ковер прикрывал требующий обновления паркет. Всё говорило о том, что контора «Стаффорд и сыновья» в последнее время перестала приносить доход.

За столом напротив Уолша оказалась подруга Эмили – изящная красотка, приехавшая погостить из Мэйфера. Учитывая, что Ирэн Грант проживала в престижном районе Лондона, который являлся синонимом аристократичности и процветания, Джозеф догадывался, отчего ее загадочная полуулыбка временами становилась скучающей. Взирая на обитателей Адмиральского дома с высоты своего социального положения, Ирэн, должно быть, ощущала себя случайным посетителем музея, вынужденным созерцать покрытые пылью экспонаты.