– А ты его не спрашивал, почему этот факт надо скрывать, какая от этого будет польза для Ирины Васильевны?

– Почему же, спрашивал. Но он ничего толкового мне не сказал. Только продолжал твердить, что в интересах хозяйки и ее мужа говорить, что никакого выстрела не было.

– Понятно… – задумчиво произнес Гуров. – Он продолжал твердить – значит, у него на этот счет имелись какие-то соображения. А ты просто ему поверил и стал твердить то же самое. Мой тебе совет, Семен: больше так никогда не делай. Не скажу: «Не ври!» Врать в жизни иногда приходится, без этого не обойтись. Но не ври, не зная, зачем и почему ты это делаешь. Иначе когда-нибудь попадешь в нехорошую историю.

Снабдив Семена Вихляева этим запасом полицейской мудрости, Гуров вышел из гаража и направился к дому. По дороге он взглянул на часы. Шел уже двенадцатый час – разговор с водителем занял больше часа. «Ну, теперь я уже точно Никиту на кухне не застану, – размышлял он. – Значит, остался я без ужина. Может, потерплю до утра?» Однако организм четко сообщил сыщику, что терпеть до утра он не намерен. Есть хотелось нестерпимо. «Нет, придется мне все же на кухню сходить, – решил Гуров. – В конце концов, могу обойтись и без Никиты. Что я себе, бутерброд не сооружу? А может, и что-то посолиднее найдется».

С этими мыслями он подошел к дому и взглянул на окна. Он обратил внимание на два освещенных окна на втором этаже. «Одно, кажется, в спальне хозяйки, – подумал сыщик. – А второе в гостевом крыле. Интересно, кто это еще не спит в полночь?»

Мысль о том, что в доме не все спят, подтвердилась, когда он вошел в вестибюль, – где-то наверху негромко щелкнула, закрываясь, дверь. Впрочем, сейчас Гуров не собирался проверять режим дня обитателей усадьбы. Сейчас его интересовало только одно – еда, которая имеется в наличии. Поэтому он направился прямо на кухню. Издалека, еще из коридора, он заметил свет, падающий из дверей «храма пищи», и обрадовался. «Наверно, у Никиты какие-то дела, и он задержался», – решил сыщик. Однако когда он вошел в кухню, он, к своему удивлению, не увидел там повара. Вместо него возле раскрытого холодильника стоял спиной к входу незнакомый Гурову человек – чуть выше среднего роста, худощавый, в строгих черных брюках и белой рубашке. Услышав шаги, человек повернулся, и Гуров увидел лицо человека лет пятидесяти, украшенное длинными висячими усами. Тогда он понял, с кем имеет дело.

– Михаил Степанович, если не ошибаюсь? – спросил он.

– Он самый, – ответил обладатель замечательных усов. Голос у него был густой, рокочущий. – А вы, я так полагаю, Лев Иванович?

– Вы не ошиблись. Вы, стало быть, здешний управляющий?

– Совершенно верно.

– Как же так получилось, что я прожил здесь целую неделю и ни разу вас не видел и не познакомился?

Управляющий развел руками.

– Такой уж я, как видно, человек – скрытный, который не любит попадаться на глаза. А если серьезно – я не так часто бываю в усадьбе. Ведь на мне лежит все снабжение этого дома – и провизией, и всеми предметами быта вроде мыла и шампуня. А еще расчеты с поставщиками услуг, оплата счетов… Вот и сейчас я только что приехал из Кашина, продукты привез.

– Так вы поэтому так поздно! Но ведь водитель с вами не ездил – я только что с ним разговаривал…

– А зачем мне водитель? Я и сам могу за рулем посидеть. Машина, конечно, не моя, Игоря Арсеньевича. Он за мной «Рено» закрепил, на ней и езжу. Там, в городе, мне все грузчики и продавцы погрузят, а здесь Павел, охранник, помог сейчас выгрузить. Вот хочу что-нибудь перед сном перекусить, а то ужин проездил, а голодному ложиться неохота. А вы что – тоже без ужина остались?