Он медленно проводит прохладной рукой по груди, стаскивает лямку с плеча и тянет ее вниз, оголяя грудь. Я охаю и спешу прикрыться, хотя точно знаю: он не позволит никому увидеть то, что не нужно, и специально выбрал это место, закрытое от нескромных людских глаз. Он не ждет и тут же опускает свои губы на вершину груди, втягивает внутрь жаркого рта сосок, и я выгибаюсь дугой. Он улыбается моей реакции – ему нравится, что я всегда теку от одного его присутствия, всегда готова ко всему. 

Второй рукой он проводит по животу, а я, разомлевшая на солнышке, позволяю ему это делать. И только вздыхаю, когда он медленными круговыми движениями поглаживает лобок через ткань купальника. Внизу живота зарождается сильный огонь. Он нарастает и нарастает, и к тому времени, когда он отводит в сторону край трусиков, чтобы проверить мою влажность, я…

— Очнулась, наконец! — от женского голоса рядом вздрогнула и заморгала. Черт. Это был сон. Такой странный, будто бы это все было со мной на самом деле…

Конечно, на мне нет и не было никакого купальника. И моря рядом тоже. Приоткрыла глаза не с первой попытки – свет слепил сетчатку. Но успела охватить всю картину целиком: больничные стены, медсестра рядом поправляет систему. Трубка вела к моей руке, которой я начала дергать во сне – желая погладить теплую и сильную руку, которая доставляла мне удовольствие…

— Что я…тут делаю… 

Медсестра бойкая, молодая. Говорит быстро.

— Как что. Упала в обморок. Повезло, что распорядитель свадьбы забыла сотовый телефон и вернулась, увидела вас без сознания. Тут же вызвала скорую. Сегодня вообще такой день, такой день…Утром привезли девушку – попала под машину. Чудом жива осталась. Говорят, что покушение, но я-то думаю, что она просто водит плохо, шустрит, скорее всего, на дороге. Музыку, наверное, включила погромче, покрасоваться, да и…

Меня прошиб холодный пот.

Винни! Эта медсестра говорит про мою подругу!

— А где она? — мой голос не похож на женский, скорее, это карканье вороны.

— Этажом выше. Все случилось на дороге поселка, поэтому привезли сюда, куда ближе.

Она снова что- то делала, проверяла. 

— Лежи, отдыхай. Врач придет совсем скоро. Закончит обход и вернется. 

Медсестричка вышла из палаты, и я тут же привстала на кровати. Перед глазами все поплыло, но я усилием воли заставила себя подняться. Отлепила иглу с системой, которую установила болтушка, и бросила ее безвольно валяться на кровати. 

На мне – некрасивый халат в цветочек, а на руке – небольшой синяк. Похоже, пока я была в отключке, взяли кровь. 

Я опустила ноги и с удовлетворением нащупала ногами тапочки. Встала и подождала несколько секунд, пока картинка перед глазами сфокусируется, и только потом медленным шагом вышла из палаты. Дошла до лифта. Коридоры полупусты, и я зашла в ту палату, где была открыта дверь.

— Дженни! — услышала родное.

— Винни!

Мне хотелось плакать и смеяться. Плакать от ее жалкого вида и смеяться от радости, что она жива. Винни лежала на кровати, но она отличалась от моей – очень большая, с ручками. Нога поднята вверх, она белеет гипсом. На шее девушки – ошейник, как у собаки, чтобы та не чесалась, и все ее лицо белое, с синяком на щеке. 

Торопливо подошла к ней, села на краешек кровати. Она тут же взяла меня за руку, и мы с ней одновременно начали плакать.

— Как же так,Винни?

— Полисмен сказал, что были перерезаны тормоза. Рано или поздно они бы сдали. Чудо, что это произошло на трассе у вашего дома, где движение не такое сильное. Но не повезло, что впереди шел бьюик. Он не успел свернуть, а я…я впечаталась в него боком. Но это все же лучше, чем если бы я врезалась в несколько машин. Тогда бы я точно…