– От тебя ни в чем нет толку! – заявил пожилой. – Мне самому приходится разъезжать по миру и заключать сделки, и это в моем-то возрасте! Но, даже оставляя тебя дома, я не могу быть уверенным, что ты не натворишь бед. Перед отплытием я просил купить у лекаря раствор и обработать им склад, не так ли? Я дважды напоминал об этом в письмах! И что я увидел, когда вернулся? На агаровом дереве завелись грибы! Бесценная древесина пропала, мы потеряли ее и должны вернуть деньги заказчику!

– Прости, – молодой наклонил голову, его пальцы еще яростнее вцепились в шляпу.

– Ха! Ты что, ребенок? Пообещаешь вести себя по-другому, и все исправится? Это я скажу тебе на смертном одре: «Прости, Главк, но у тебя нет наследства». А теперь убирайся отсюда, чтоб глаза мои тебя не видели!

Юноша, бормоча извинения, попятился к двери, нащупал спиной ручку и выпал в коридор. Его лицо тут же преобразилось: разгладилась беспокойная морщинка на переносице, а губы растянулись в улыбке. Обман удался!

Месяц назад, как раз перед отъездом отца, Главк проиграл в кости две тысячи драхм. Он извелся, придумывая способ достать деньги, и, в конце концов, продал партию дорогого дерева другому крупному торговцу, а у него забрал пораженное грибковым паразитом. Молодой человек боялся, что управляющий, писец или кто-нибудь из рабов догадается, что произошло, и доложит хозяину. Но нет, все прошло гладко. Он свободен!

– Благодарю тебя, о, Гермес, покровитель воров, – прошептал юноша, чуть не подпрыгивая от радости. – Клянусь жизнью – больше никогда не стану играть.

Главк с аппетитом поел, выспался и с утра проснулся в великолепном настроении. Он решил сходить в общественную баню и немного размяться: помимо парных, массажа и услуг парикмахера, там были прекрасные спортивные площадки.

Новый хозяин бань хорошо знал Главка – они вместе учились. Поэтому, встретившись, юноши обнялись.

– Твое дело процветает, Загрей, – отметил гость, покупая у разносчика пиво. – При старике Гелеоне тут царила скука смертная.

– Отец придерживался старых порядков: ни тебе акробатов, ни музыкантов, ни танцев. Особенно в женском здании. Но, поверь мне, девушкам гораздо веселее принимать процедуры, когда их развлекают милые молодые люди, – он подмигнул. – Никогда не догадаешься, кто стал моей самой частой посетительницей.

– Кто же?

– Агенора.

– Эта столетняя черепаха? Врешь!

– Даже столетней черепахе нужно время от времени стряхнуть пыль со своего панциря.

Они расхохотались, хлопнув друг друга по спине в знак полнейшего понимания.

– Ну а ты чем занимаешься? – спросил, отсмеявшись, Загрей. – Вникаешь в семейное дело?

– Пытаюсь, хотя отец постоянно мною недоволен.

– Звучит знакомо. Мой старик тоже в меня не верил. И, посмотри, как он ошибался. Хочешь еще пива? Или сыграем? Что предпочитаешь: сенет, кости?

– Давай лучше побросаем мяч.

К полудню Главк вернулся домой и ощутил какое-то странное беспокойство. Ему словно чего-то не хватало, только он не мог понять, чего именно. Он ел и не наедался, пил и чувствовал жажду. Пальцы тревожно искали мелкие предметы и вертели их без остановки. Чтение начатого накануне трактата Цицерона^>21 «О нахождении риторики» не успокаивало, для ответа на письма друзей не изыскивалось подходящих слов.

После заката он бродил по ночному городу, убеждая себя, что прогулка ему поможет, в то время, как ноги несли его в известном направлении – к капелее^>22 на окраине. Это было одно из самых грязных и опасных заведений. Помещение кое-как освещали лампы, подвешенные к потолку, и светильники на ножках. Тесно прижатые друг к другу столы почти не оставляли места для прохода. За ними сидели подозрительные личности: пили, играли, бранились и дрались.