Так зачем? Зачем я во всё это лезу? Ладно Балагур, с ним всё понятно. Он по жизни такой, влезет во что-нибудь, а потом искренне не может понять, за что ему коллективно по печени настучали. Вот что он поведал вчера, пока мы изображали пьянку.

Наш юный и непоседливый друг умудрился в самый первый раз своего явления миру, загреметь в плен. Объяснил он это просто. Эйфория. Вообще-то я его понимаю. Это нас с Витькой убили и всё, а Вовку жестоко искалечило. Ампутированная нога, частично вырезанные внутренности. Жить, конечно, можно, тем более имея такого небедного друга, как наш старшина Мажор. Факт бы не оставил в беде, не тот это человек, помог бы устроиться.

Но какая это была бы жизнь для такого человека как Балагур? А тут снова здоров и главное, все части тела на месте. Вот и не углядел дубину летящую в лоб. Потеря ориентации и верёвка скрутившая конечности — сильно не побрыкаешься. Попытаться можно, но как результат, бить тебя будут уставшего, вот и всё.

В общем, припух Вовка и решил посмотреть, куда это его тащат и что там могут вкусного дать. Из вкусного были только зуботычины, но Балагур не унывал, надеясь, что после этого молочка нальют. Но вместо этого после нескольких часов валяния в тенёчке под деревом, повезли его, на скрипучей телеге, как позднее выяснилось, на рудник.

По пути услышал наш герой всхлипывания. Судя по голосу, рядом тихонько плакала молодая девушка.

— Эй, чего ревёшь? — едва слышно прошептал Вовка. Повышать голос не следовало, потому что могло тут же прилететь от охранников.

— Так ведь на рудник везут, — раздалось сквозь слёзы.

— Ты это брось, — попытался успокоить коллегу по плену, — ты только посмотри, какие нам шикарные мешки на голову одели. Где бы ты ещё такую обновку нашла?

— Шутишь? — раздалось удивлённое от переставшей плакать девушки.

— А я что похож на шутника?

— Не знаю, я же тебя не вижу.

— Тоже верно. Кстати, меня Балагур зовут, — военная привычка называться позывным, а не именем, проявила себя даже при знакомстве с девушкой. Хотя о чём это он? Вот буквально недавно же, выбрал себе это имя для нового мира. Так что всё так и есть.

— А меня Рося, — представляется девушка.

— Рося?

— Да, — быстро-быстро начинает шептать. — Вообще-то правильно — Утренняя Роса. Но мама меня Росей зовёт, — в голосе проскользнули слёзы.

— Ну-ну, не плачь. А где твоя мама?

— В Свободном, это город такой. Там все свободные и никого не заставляют работать в шахте. Мы с мамой на кухне работали, я за травками в лес пошла…

— И что забористая трава? — попытался пошутить Балагур.

— Нет, это приправы, для супа, — не оценила попытку Рося.

— Понял, не дурак, был бы дурак переспросил бы, — вздохнул Вовка. — Так, значит, ты пошла в лес, а там тебе мешок на голову и в кусты?

— В какие кусты? — удивилась девушка.

— Да это я так, классиков вспомнил. Полагается так. Если мешок на голову девушке накинул, то обязательно сперва в терновый куст её надо бросить, к Братцу Кролику.

— Ты вообще нормальный? — каким-то странным голосом поинтересовалась Рося.

— Вроде да. Хотя, мой командир мог бы поспорить с этим утверждением. Уж больно любил впаять мне наряд вне очереди.

— Ты что военный? — неожиданно раздался мужской голос. Кажется, последнюю фразу, Балагур произнёс слишком громко.

— Есть немного, — попытался пожать плечами. Хотя в связанном состоянии это было не очень удобно.

— Корм, слышь, у нас вояка, — прокричал всё тот же голос.

— Ну-ка, сними с него мешок.

Кто-то рывком посадил Балагура и прислонил спиной к борту телеги, затем с головы сдёрнули мешок. Проморгавшись от яркого света, Вовка увидел перед собой заинтересованные рожи двух мужчин в кожаных доспехах. Один обернулся сидя на облучке телеги, а второй пялился на него перекинув ноги в телегу. Видимо развернулся, чтоб посадить пленника.