В общем, переживая только начавшийся процесс освоения моей каблучистой покупки, я была не слишком рада подниматься на 3-й этаж, где находится малая сцена Сатиры, именуемая «Чердаком» и им и являющаяся, но было бы хуже, если бы пришлось спускаться в подвал. Правда, и туда слазить тоже пришлось вместе с героями спектакля (к счастью, понарошку, только как зрителю и человеку с развитым воображением). Не знаю, как вы, девчонки, а я за нАШим «бомжом» – хоть к пчёлам в улей…:)
И так далее.
Когда что-то напишешь, то тоже получаешь отклик.
Nika
Книга воспоминаний А.А. Ширвиндта
«Schirwindt, стертый с лица земли»
Впечатления поклонницы, или Попытка отзыва
…если бы я писала не на форуме, а как-нибудь официально, то мысли и эмоции привела бы в порядок. А теперь… Ну, понятно, грамотный отзыв уже не получится, значит – эссе (когда что-нибудь задумаешь написать, а как надо не получается, значит, получилось эссе).
Поклонницы в интернете пишут: «Мы виртуальны – искренность реальна». За искренность и ценишь. Потому что общая внутренняя тенденция современной критики – лишь бы поострее и побольнее. Самая гениальная критическая статья, которую я когда-либо читал, – в анекдоте: приехал знаменитый датский трагик в Ковент-Гарден играть Гамлета. Наутро появилась рецензия в лондонской газете: «Вчера датский гастролер в Ковент-Гардене играл Гамлета. Играл его до 12 часов ночи». Все. Это честная, хорошая критика.
Критики выросли и возмужали. Раньше они ходили по контрамаркам и питались на премьерных банкетах. Сегодня ходят по билетам и не остаются на еду. Подозреваю, что баланс между заказной статьей и стоимостью билета смещается в первую сторону.
Но надо с кем-то советоваться! Не с кем. Окружение делится в основном на три категории: холуи, влюбленные и ненавистники. Холуи безоглядно врут, мечтают угодить и стараются что-то повыгоднее вякнуть. Влюбленные бездумно и покорно безразличны. Ненавистники со стиснутыми зубами сдерживают эмоции, чтобы выплеснуть их за стенами прямого общения. Поэтому никому не верю и приходится советоваться с самим собой – это очень трудный диалог, обреченный на слабовольный компромисс.
Журналисты надеются что-то парадоксальное ухватить от моего так называемого амплуа, имиджа: вдруг скажет что-нибудь неожиданное, в меру афористичное. Их ведь не интересует моя точка зрения, мысли или моя, не дай бог, практическая деятельность. Но если бы вдруг журналисты перестали проситься на интервью, очень бы расстроился. Это все слова, что «надоело». Альберто Сорди как-то спросили: «Мешает ли вам ваша популярность?»
И он ответил: «Мне дико мешало, когда ее не было».
Звонит мне недавно Татьяна Егорова. Она стала очень популярной после книги «Андрей Миронов и я». То есть она. А я там – главное действующее дерьмо. Когда-то я взял Таньку за ручку и с каким-то рассказиком привел к Вите Веселовскому в «Клуб 12 стульев» «Литературной газеты». То есть, по сути, сделал ее писательницей. Брать за ручку надо не всякого. И в руки давать ручку тоже не каждому.
И вот звонит она и говорит: «Послушай, связались со мной якобы из «Комсомольской правды» и хотят, чтобы я сказала, с кем ты живешь и с кем жил, каким способом, что ты за мужик. И рефреном: «Вы же его терпеть не можете». Обещают хорошо заплатить. Я их послала». Ненавистники тоже бывают альтруистами.
Или еще проще – звонят агенту актрисы, моей ученицы: «Расскажите, она жила с Ширвиндтом еще в институте или он ее в театр взял и там стал с ней жить? Мы хорошо заплатим». Это журналистика?