– Я тоже что-то устала сегодня, – ответила Маша и поднялась с раскладушки. – Пойду спать.
Борис промолчал. Маша молча нацепила в прихожей свою куртку, вышла за дверь. Через некоторое время услышала, как щелкнул замок и звякнули ключи.
В машине не было произнесено ни слова. Когда приехали во двор, Маша чмокнула жениха в колючую щеку и все так же молчком шмыгнула в подъезд. Софья Наумовна спала. Маша достала из холодильника пару яиц, подумала и положила обратно. Есть не хотелось. Почему люди не понимают друг друга? Почему так трудно быть вместе? Может, все дело в ней самой? Она не умеет убеждать. И не умеет правильно формулировать мысли. И еще. Если бы она не заявилась сегодня домой в машине Влада, все могло быть иначе. Борис не был бы так раздражен. Возможно, он завтра на все посмотрит по-новому. Сейчас он просто устал, а она на него все сразу вывалила. Так нельзя… нужно было получше подготовить… Ничего, подождем. Время покажет.
Так, успокаивая себя, Маша разбирала постель и укладывалась спать. И все же, как ни устала она, сон еще долго не приходил, заставляя прокручивать перед мысленным взором беспокойные события дня.
Глава 4
Через неделю после неудавшегося разговора с женихом Маша шагала рядом с Владом по Большой Дмитровке и с аппетитом уплетала эскимо. Если бы эту сцену наблюдал Борис, его передернуло бы от раздражения – идти по улице и облизывать мороженое на ходу? Дикарство.
Борис признавал мороженое только в кафе.
– Если ты так уж любишь это сладкое молоко, я готов каждое воскресенье водить тебя в «Баскин Роббинс». Только не заставляй меня созерцать, как у тебя капает с подбородка, а шоколад прилипает к пальцам.
Сегодня делать замечания было некому – Борис улетел в командировку в Челябинск.
Влад уписывал вторую порцию эскимо и взахлеб рассказывал про свою собаку Шейлу.
– Больше всего она уважает сушки.
– Сушки?
– По-моему, у нее возникает ассоциация с сухим собачьим кормом.
– Или с косточкой.
– Ага! А лизунья! Тех, кого хозяин любит, – оближет с ног до головы. Но появится неприятный тип – к Шейле лучше не подходить.
– Укусит?
– За последствия не ручаюсь. Добро от зла отличает по запаху.
Влад забрал у Маши мокрую обертку и выкинул в урну. Достал платок.
– Кажется, ты капнула на плащ. Давай вытру.
Влад наклонился и промокнул платком возле кармана.
– Теперь три – не три, не поможет. Только стирать, да еще с пятновыводителем, – вздохнула Маша. – Этому плащу крупно не везет. Он только что перенес стирку, и вот опять…
– Слишком белый. Надо было куртку надеть.
– Ну уж нет. Я уже явилась в одно заведение в своей куртке. Выглядела как попугай среди белых медведей. Для похода по всем этим учреждениям мой плащ больше подходит. Не находишь?
– О да. Ты сегодня выглядишь как классная дама в женской гимназии. Этих теть из отдела опеки ты своим видом просто пригвоздила к стульям. Они не вякнули ни слова против. Заметила?
– Заметила. Но, по-моему, их придавил авторитет твоей юридической конторы. Мне так и хотелось сказать: «Это, граждане, мой личный адвокат».
Влад рассмеялся:
– Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку. Если честно – за неделю я так поднаторел в вопросах опеки и удочерения, что сам вполне могу теперь кого-нибудь удочерить. Пойдешь в дочки?
– Пойду. А если серьезно, Влад, я так благодарна тебе! Если бы не ты…
– Нет, нет, нет! – запротестовал Влад и смешно замахал руками. – Если ты опять начнешь рассыпаться в благодарностях, я просто завою, как волк на луну. Я понимаю: ты привыкла ко всякого рода препятствиям, а тут вдруг все получилось без особой борьбы. Никто из чиновников не против того, чтобы над ребенком установили опеку и взяли на себя все заботы о нем. Это – нормально, Маш. Нор-маль-но. По-человечески. Во всех цивилизованных странах этот вопрос решается без проблем – дети живут в семьях, и все нормально. Мы делаем к этому только первый шаг. Но все же делаем. Даже непривычно решать этот вопрос, не пробивая стену, так? Так что я здесь ни при чем. Просто законы изменились.