– И что?

– Поэтому сегодня надо успеть выпить все остатки. Я уже запасся и еду на дачу. А ты приезжай, когда сможешь. Мне одному не справиться.

Я, наконец, просыпаюсь. Это – Олег, он же Старый. Его ненавязчивый юмор ни с чем не спутаешь.

– Слушай, Старый, а нельзя ли чуть погодить с пивом? У меня билеты в детский театр.

– Сколько еще годить? На следующей неделе у тебя будет цирк, потом аттракционы. Месяц не виделись. Ты о чем думаешь? Короче, садись в машину и приезжай.

– А обратно? Я с пивом в животе за руль не сяду.

– Вернешься завтра утром.

Пытаюсь в уме составить схему действий. Ребенка надо вернуть сегодня вечером. С другой стороны, если я отвезу его завтра прямо в сад, ей будет только легче. Надо только позвонить и предупредить.

И в самом деле, такая чудесная погода. Почему бы не выехать на природу? Мальчишке у Старого на даче будет очень хорошо.

– Уговорил, красноречивый ты мой, приеду. Что захватить?

– Как обычно. Что привезешь, то и будешь лопать. – Олег смеется. – Главное себя не забудь. Тебя тут ждут.

– Ждут? Кто?

В трубке короткие гудки. Я пожимаю плечами. Ладно, на месте разберемся. Потягиваюсь. Однако и в самом деле пора вставать. А где малыш? Кроватка пуста. Мальчишку нахожу на кухне. Он готовит себе завтрак. Открыл холодильник, отломил кусок колбасы. Вооружился самым большим ножом и кромсает хлеб.

– Малыш, что же ты не разбудил меня?

– Мама сказала, что взрослых по утрам будить нельзя. А я хочу есть.

Понятно. Новый этап воспитания, чтобы ребенок не мешал утром спать.

– Взрослых будить можно. Нельзя одному на кухне хозяйничать, да еще с ножом.

Неожиданно сын спрятал нож за спину. Упрямо насупился.

– Мама сказала, что я должен уметь все делать сам. Вот за тебя все делали родители, и ты стал неудачником.

– А ты знаешь, что такое неудачник?

– Нет. Это так бабушка говорит. А еще она говорит, что ты сволочь. Почему?

Прекращаю разговор, отбираю у сына нож, и мы отправляемся в ванную. Там я ставлю его под душ, мою, заворачиваю в полотенце и оставляю сохнуть. Потом тоже принимаю душ и бреюсь. Спохватываюсь – ребенок ведет себя подозрительно тихо. Ага, ну конечно. Парень внимательно разглядывает свою мордочку в зеркале ванной, водит вокруг щек пальчиком, повторяя движения моей бритвы, и приговаривает: «еще здесь надо и вот здесь». Малыш всерьез собрался побриться. При его самостоятельности ждать осталось недолго.

Я решаю играть на опережение. Заменяю кассету в бритве пустышкой и вожу по лицу мальчугана. Потом набираю полные ладони одеколона и сильно тру ему щеки. Он вопит, стремительно теряет интерес к процедуре и заявляет, что больше вообще никогда бриться не будет. Вот и славно.

Мы едем по загородному шоссе. Малыш стоит на боевом посту за спинкой кресла и засыпает меня вопросами. Вопросы самые разнообразные, от «Почему, когда я сплю, я ничего не помню?» и до «А как делают электрические лампочки?». Предсказать очередной вопрос невозможно, остается только парировать их с лету, как теннисист у сетки.

На выезде из города останавливаюсь заправиться. Малыш категорически отказывается ждать в машине и выходит вместе со мной. По случаю воскресенья на заправке самообслуживание. Я иду к кассе, расплачиваюсь, потом бегом возвращаюсь к машине. Малыш, не отставая, носится за мной.

Вставляю пистолет в бак и перевожу дух. Краем уха слышу, что он опять о чем-то спрашивает. Мне некогда, надо следить за бензином. Не оборачиваясь, бросаю:

– Не знаю.

Наконец, бак полон. Мы садимся в машину и трогаемся с места. Малыш непривычно тихий. В зеркале заднего вида вижу его глаза. В каждом застыло по огромной слезе.