– Не держу в подвалах трупы, – ответила я. – Я же не доктор Криппен[2].

Гамаюн явно не имел понятия, кто такой доктор Криппен, поэтому предпринял новую попытку:

– Не в подвале, я оговорился, а в чемодане на дне колодца…

– А откуда вы знаете, что в чемодане? – поинтересовалась я.

Гамаюн замешкался, явно выдумывая очередную ложь, а затем ответил:

– Так об этом все знают! Мне сказала наша почтальонша…

Ага, так я тебе и поверила! Почтальонша, конечно, особа болтливая, но она не могла знать, что труп был в чемодане. А вот милейшему классику соцреализма это известно. Откуда? Или он собственноручно укладывал в чемодан тело Татианы?

– А изнасиловали ее перед тем, как убить? – морщинистая физиономия Гамаюна выражала великий интерес.

Брезгливость охватила меня. Вот старый шакал, прости Иисусе!

– После, – лаконично ответила я, и Подтягич приоткрыл рот, в котором ворочался мокрый малиновый язык. Он еще слюни пустит мне на ковер! – Действовала банда некрофилов, возглавляемая бывшим следователем по особо важным делам при Генпрокуратуре Герцословакии по кличке Лимонадный Джо. Его дедушка, кстати, был тем самым Джеком Потрошителем, кромсавшим в лондонском Ист-Энде проституток.

– Да ты что? – изумленно пробормотал Гамаюн. – Ты только подумай…

– А что, почтальонша вам разве не доложила? – заметила я.

Гамаюн покачал головой. Он не понимал, что я над ним издеваюсь.

– Ах, вот что еще, Фимочка, – сказал на прощание писатель. – У меня в следующую среду юбилей… Так что жду тебя к двадцати нуль-нуль.

Я хотела отказаться от приглашения, но потом передумала. Когда Подтягич подшофе, то становится чрезвычайно болтливым. Из него можно будет вытянуть массу полезных сведений. А если он – убийца или мой ночной гость, то у меня есть возможность выяснить это.

– Восемьдесят пять мне исполняется, – с неискоренимым бабьим кокетством признался Гамаюн.

После визита любопытного Подтягича я засела за ноутбук и, к своей радости, написала две страницы. Обнаружение трупа в колодце принесло ощутимый результат – стройку временно приостановили, и гул бульдозеров и легкий матерок рабочих больше не сбивали меня с мыслей.

Но милые соседи не желали оставить меня в покое. После Подтягича мне нанес визит Браниполк Иннокентьевич Сувор. Заглянул, чтобы подарить чертову дюжину белых роз из собственного сада. Приятно, когда мужчины проявляют к тебе интерес!

Разговор шел все тот же и о том же – труп в колодце и так далее. В отличие от Гамаюна, дядя Браня, как я окрестила отца нынешнего директора КГБ, был крайне галантным пожилым военным. Он сообщил мне кое-какие интересные детали.

– Мне звонил Огнедар, – раскрыл тайну Сувор. Он имел в виду своего могущественного сына. – И знаете, Серафима Ильинична, сын сказал мне, что КГБ берет это дело под свой контроль. Более того, он лично будет курировать расследование.

– Почему? – поразилась я. – Понятное дело, не каждый день отыскиваются трупы двадцатипятилетней давности на дне пересохших колодцев, но ведь я не Джоан Роулинг, чтобы происшествие на моей даче занимало высшее руководство страны!

Сувор покачал головой с седым казацким чубом и медленно произнес:

– Дело не в вас, милая Серафима Ильинична, а в этом самом трупе. Огнедар сказал, что сегодня приедет ко мне и поговорит. Похоже, это становится делом государственной важности. Я ведь сам был заместителем председателя КГБ и прекрасно знаю, что из-за пустяков никто не будет волноваться и подключать к расследованию спецслужбы. Это личное распоряжение президента Бунича.

Мне стало не по себе. Надеюсь, что никто не повесит на меня обвинение в убийстве и столь нетривиальном сокрытии тела неизвестной мне девицы? Ведь у нее в сумочке была книжка с моей дарственной надписью!