У меня отвисает челюсть. Не знаю от чего больше: от «избавиться от лишних» или от лекарственных поцелуев. Моргнув, вглядываюсь в насмешливые глаза с янтарными искорками. Этот дракон меня дразнит?

– А, может быть, с Сэмионом у меня всё хорошо? – ехидничаю я.

Танар'ри с усмешкой покачивает головой:

– Для этого нужно больше страсти.

– Придёт.

– Не ври. – Он ведёт костяшками пальцев по моей шее. Отращивает коготь и аккуратно поддевает ткань платья, сдвигая вырез в сторону, насколько это возможно, любуется оголившейся частью плеча и беззащитно торчащей ключицей. Нервничаю: он как-то не эстетически любуется. Глаза темнеют. – Пришло у нас.

– Нас… – кашляю, потому что голос не слушается, – пока нет.

Стараюсь подбирать слова осторожно. Сердце подсказывает, что сказать Танар'ри правду прямо сейчас будет неверно. Да и друзья могут прийти в любой момент. Лучше выбрать более подходящее время.

– В любом случае таиться за спинами друзей это нечестно. Эгоистично, подло. И самонадеянно.

– Угу, – легко соглашается со мной Кэнстин. – Все приятные вещи в одном маленьком списке.

Он улыбается и моё сердце делает кульбит. В Танар'ри появилось нечто новое. Поведение такое… дерзкое и в то же время он себя контролирует, не переходит рамки. Взяв мои руки в свои, Кэнстин обращает их ладонями вниз и отращивает на своих пальцах когти, ведёт ими по моим ладоням, с затаённой радостью наблюдая за меняющимися эмоциями на моём лице. Он как ребёнок, разворачивающий конфетку и ожидающий от неё чуда. Дар речи сразу пропадает, мурашки толпой несутся по рукам, направляются к плечам, бегут по всему телу. Дан улыбается.

– Хочешь, расскажу, как всё будет? Я начну за тобой ухаживать. Не отступлю, даже не надейся. Сэмиона поставлю в известность, пусть бесится. Я страж, а потому даже работать мы будем вместе. Всё будем делать вместе, и ты увидишь мои плюсы.

– Переведусь в другую команду, – лепечу я.

Не то, чтобы мне этого хотелось, но на напор, вне всякого сомнения приятный, включилось сопротивление.

– Я ещё и сын императора, воспользуюсь связями, тебе не разрешат.

– Что?! – таким произволом возмущаюсь вполне искренно.

– Иначе какой смысл. Осада так осада, Ника. По всем фронтам. Не перебивай, рассказываю дальше.

Какие же они, Танар'ри, упорные! Ладно, послушаю.

– Говори.

– Благодарю, – ворчит Даэль на драконьем. И продолжает уже на эсшаорском. – Буду устраивать тебе свидания. Дарить цветы. Тебе нравятся розы, верно? – тут он как-то остро посмотрел на меня. – Водить в места, где можно покушать. Как наши, драконьи, так и другие. Ведь мы с тобой нигде не были. – Тут он прав. – Я знаю много приятных мест. Работая стражем невольно узнаёшь и видишь разное. Я почитал, что в вашем мире популярно кино. У нас такого нет, но есть театрализованные представления. Станем ходить в оперу. Тебя будут видеть со мной. Начнут воспринимать как пару. И я планирую переселиться. Хочу, чтобы мои покои были рядом с твоими.

Надо признать, что это очень разумный план. Продуманный. С логичным приручением и заделом на будущее. Возмущает лишь, что моё мнение практически не учитывается. Вернее, учитывается очень слабо, с позиции, что девушка всё равно согласится.

– А если я не хочу? – вырывается невольно.

– Ты захочешь, Ника. Уютные места, романтичные, – он продолжает вырисовывать когтями щекотные дорожки у меня на ладонях и это работает. Мурашки маршируют уже по всему телу. На Танар'ри тоже действует. Зрачки у него расширились, говоря, он почти поуркивает. Провокационно скользит по рукам выше.