Он облизнул пересохшие губы.

– Я не видел его… кто-то из преподавателей. Мне так кажется, но точно я не знаю – он скрывает ауру. И никогда не общается напрямую.

– Естественно, – согласился я. – Он ведь не дурак. Почему уверен, что это именно преподаватель, а не, к примеру, ректор?

– Это тот, кто хорошо знает наш распорядок. Видит регулярно наши ауры. Для ректора он слишком хорош, хотя… я уже ничему не удивлюсь. Ему ведь не все подходят: говорят, он приглашает лишь тех, кто больше других способен к темному искусству.

– Почему? – насторожился я.

– Этого не знаю. Но нас же не зря обучают именно этому?

– О причинах вам не говорили? Зачем вы вообще понадобились?

Пленник сделал движение, как если бы захотел пожать плечами.

– Темных осталось мало. В Сазуле война – нежить и все такое… армия не справляется, окраины обезлюдели, крестьяне бегут. А мы можем хоть что-то… хоть за это и приходится дорого платить.

Я недобро сверкнул глазами.

– Спасители мира, значит? Непризнанные герои, жертвующие собственной честью во имя всеобщего блага?

– Тебе не понять! – дернулся, как от оскорбления, шестикурсник. Вернее, попытался дернуться – заклятие удержало. – Мы хотим остановить войну! Уничтожить нежить! Очистить наши земли от тварей!

– Да куда уж мне, убогому, осознать всю глубину ваших великих замыслов… конечно, вы все хотите мира. И если ради этого придется замучить пару-тройку сотен… вернее, пару-тройку тысяч смертных… что ж, великая цель требует таких же великих жертв. И колебания тут неуместны. Правильно?

Мои губы сложились в саркастическую усмешку.

– А кто-нибудь из вас, идиотов, подумал, зачем анонимный наниматель возится именно с вами, наивными дураками, вместо того чтобы начать по-настоящему готовить тех, кто специально создан для такой работы? Ты никогда не задумывался на эту тему? Не раскидывал мозгами, почему ваш хитроумный знакомец не предложил ничего подобного темным? А?

– Может, он и предложил, откуда ты знаешь? – моментально окрысился парень. – Или думаешь, некросы в чем-то признаются?

Я пренебрежительно фыркнул.

– Все с тобой ясно, герой невидимого фронта. Навешали вам крученых изделий из теста на наружные органы слуха, а вы и рады стараться… Откуда у вас книги для обучения?

– Он передал, – угрюмо отозвался пленник, которого, кажется, моя насмешка уязвила до глубины души.

– Каким образом?

– Когда ему кто-то нужен, он присылает вестника… обычный листок бумаги, сложенный в виде птицы. Подбрасывает в комнаты, под парты, в книгохранилище. Однажды даже у Ворга в лечебнице под труп подложил. Хорошо, что старик в тот день задержался и ничего не заметил…

– Что в записках? – нахмурился я.

– По-разному, – кинув быстрый взгляд вниз, прошептал старшекурсник и скривился. Иллюзия кишок ему была не видна, поскольку голову поднять он не мог, но ощущения-то остались. – Ты не мог бы… вернуть?

Я только отмахнулся.

– Позже. Что в записках?

– Он просто указывает, где найти тут или иную книгу, – поморщился парень. – Мы находим, учим, потом возвращаем на то же место. Сроки тоже указывает он. Мы лишь выполняем.

Так вот откуда у сопляков взялись учебные пособия, а также боевые жезлы и один крайне любопытный амулет. Анонимный даритель, значит. Весьма состоятельный и с хорошей библиотекой, как я погляжу… очень интересно. Надо будет потом выяснить, что еще он успел им передать, благодетель гребаный!

– Сколько вас? – жестко спросил я. – Сколько человек участвует в похищениях?

– С нашего курса трое. С четвертого и пятого – столько же. С третьего – Регилль и его команда. Кто с седьмого и выше, я не знаю – мы их почти не видим. И они всегда в масках.