– Надежда, как много тайного смысла в вашем имени!

– Михаил Михайлович, что вы делаете? Уберите руку из-под моей юбки.

– Наденька…

– Извините, я не могу.

Девушка вскочила и побежала к закрытой двери. Повернув торчащий из замка ключ, выскочила и быстро пошла по коридору.

Мужчина поднялся со стула, зло произнеся: «Чёртова девка! Главное, чтобы не болтала лишнего, а вообще, хрен она сдаст предмет».

Я в одиночестве стоял у окна в холле, хотя институт ещё был полон народа – вечерники и заочники бродили по коридорам или занимались в аудиториях. В раздевалку забежала Надя, получила одежду и вышла в холл.

– Саша, а ты кого ждёшь?

– Да так, стою. Сдала?

– Нет, не смогла я, как Катя. Когда он под юбку полез, убежала. Стыдно-то как.

– Не переживай.

– Как же не переживать!? Теперь я совсем не представляю, как сдавать этот предмет!

– Сдадим.

– Как?

– Чего-нибудь придумаем.

– Проводи меня.

– Завтра, сегодня у меня важные дела.

– Хм, как хочешь!

Девушка пошла в общежитие, а я вышел на улицу. Вскоре появился Рубинштейн, направившись к стоянке автомобилей. Сев в «Жигули», завёлся и стал прогреваться. Я вышел на дорогу и остановил медленно едущего таксиста.

– Куда?

– Слушай, тут такое дело. Любовник у жены объявился. Я сейчас в командировке, меня нет в городе, а этот хахаль куда-то собрался. Поможешь посмотреть, куда поедет? Плачу трояк сверху счётчика.

– А-а-а, садись! Где хахаль?

– Вон греется в красном "Жигуле".

Мы покатили следом и минут через двадцать добрались к «сталинскому» дому. Там мужик поставил машину в один из железных гаражей, стоящих возле домов. Таксист поглядел на это дело и произнёс:

– Вроде домой приехал?

– Да, получается, что домой. Что же, это и лучшему для моей жены. Сколько с меня и пятёрка сверху.

– На трояк же договаривались?

– Нет трояка. Радость у меня, ибо жена не врёт, так что бери «пятифан».

Таксёр забрал деньги и поехал дальше, а я, выдерживая расстояние, пошёл следом за преподавателем. Мужик зашёл в подъезд, где был лифт и вахтер. Я узнал адрес дома, прочитав его на стеновой табличке, и отправился домой.

Дома подготовил спортивную шапочку, ножницами прорезав в ней дырки, и на следующий день купил в магазине одежды дешёвую зимнюю куртку и брюки из светло-коричневого материала, то есть такую одежду, которую я в принципе не носил. И вот вечером я не пошёл в институт на пересдачу, а ждал клиента возле гаража. Чтобы создать нужный образ, облил куртку водкой и ей же пополоскал рот – запах будет, а сам не пьяный. Стоя на морозе, периодически обновлял на себе алкогольный парфюм.

Часов в восемь прибыл "клиэнт". Из-за темноты мне не было видно, доволен он или нет, то есть, поимел ли какую-нибудь симпатичную студентку или ему сегодня «не дали». Мужик вышел из машины, открыл гараж, а тут я в балаклаве. Зайдя сзади, стукнул юриста деревянной палкой по затылку, а затем сильно попинал его ногами, разбив нос и губы, и хорошо отбуцкав по мышцам ног. Мне требовалось временно обезобразить лицо этому щёголю, заодно, сбив его апломб, но так, чтобы завтра он дохромал до врача за больничным. Затем отобрал у мужика ключи, прикрыл его в гараже, а сам уехал на машине, которую бросил в тёмном переулке через пяток кварталов. С чувством выполненного долга снял шапочку и на метро добрался на вокзал. В камере хранения взял сумку со своими цивильными вещами и в уголке переоделся. Балаклаву, куртку и брюки уложил в сумку и уехал домой – выброшу их где-нибудь за городом.

Придя на следующий день в институт, сразу стал узнавать в деканате, как можно сдать "хвост". Оказалось, что Рубинштейн взял больничный, и наши задолжники, включая Надежду, на следующий день пришли на пересдачу к назначенному деканом преподавателю. В аудитории сидело человек пятнадцать заочников, среди которых была Надя и ещё одна миловидная девушка из другой группы. Все сдали свои билеты и с положительными оценками в зачётке расходились по домам.