Зависаю пальцем над кнопкой «отправить», а потом просто блокирую экран. У нас был хороший разговор. А если сейчас отправлю ему список, он точно взбесится. Лучше сделаю это чуть позже. Я на шахматном поле. Об этом нельзя забывать.

Натягиваю капюшон и снова прислоняюсь к окну. Я выиграю. Почти наверняка.

10. Глава 10

Утром первым делом отправляю Шмелеву список совместных мероприятий. Немного переживаю, что все-таки что-то забыла, так что дописываю кое-что.

Женя Гольцман: Плюс у каждого из нас по одному желанию.

Ярослав Шмелев: Желанию? *подмигивающий смайллик*

Женя Гольцман: Оставь свои дурацкие шуточки. Просто каждый из нас один раз сможет решить, как провести время вместе. Ну, не знаю, сходить на квест или на мастер-класс.

Ярослав Шмелев: Господи, ты точно ненормальная.

Женя Гольцман: Ненормальная с автоматом по социологии.

Ярослав Шмелев: Это еще неизвестно.

Женя Гольцман: Забьемся?

Ярослав Шмелев: А мы что, недостаточно забились уже?

Оставляю его сообщение без ответа и, посмеиваясь, иду в ванную. Мама уже ушла на работу, так что я собираюсь в блаженной тишине. Умываюсь, собираю волосы в высокий хвост. Любуюсь новым цветом. Вообще-то я темно-русая, но недавно покрасилась. Теперь кончики и пряди у лица светлые, как у блондинки. Мне нравится, очень меня освежает. Телефон вибрирует в кармане домашних штанов. Вытираю руки и проверяю сообщения.

Ярослав Шмелев: Заучка, скажи мне, ты реально с ума сошла?

Женя Гольцман: Что опять не так?

Ярослав Шмелев: Да список твой отбитый.

Женя Гольцман: Это ты отбитый, а список нормальный.

Ярослав Шмелев: Да он километровый!

Женя Гольцман: Все, Яр, не истери. Ты принимаешь мои условия, я – твои.

Ярослав Шмелев: Окей. Посмотрим, как ты справишься со своей частью.

Женя Гольцман: На мне вообще-то двойная нагрузка.

Ярослав Шмелев: Хочешь, чтобы я тебя пожалел?

Женя Гольцман: О да, просто жажду!

Мы препираемся в сети все время, пока я собираюсь, и пока еду до колледжа. Но сегодня это скорее забавляет, чем раздражает. К тому же это тоже общение. Лучше так, чем вообще никак. Скоро он привыкнет и жить без нашей переписки не сможет. Хихикаю над этой дурацкой мыслью, поднимаясь по ступеням на крыльцо. Там меня уже ждет Алина. Она прислоняется ко мне щекой и звонко чмокает воздух:

- Приветики!

- Алин, - я беру стаканчик кофе, который она мне протягивает, - знаешь, что меня в тебе восхищает?

- Что? – осторожно спрашивает подруга, замирая.

- То, что ты всегда на позитиве. Мы с тобой как злой полицейский и добрый полицейский.

Харитонова заливисто смеется и тянет на себя тяжелую дверь. Трясет своим блондинистым каре и говорит:

- Жень, а я люблю, что ты всегда такая мрачная, моя тучка.

- А вовсе не медведь?

- Это точно!

Мы скидываем куртки в гардероб и поднимаемся по лестнице, треща о всякой ерунде. На самом деле по-настоящему я ценю Харитонову за то, что она очень легкая и всегда заражает этой легкостью меня. Я – закоренелый эмоциональный тяжеловес. А она как фея в блестках, настоящая девочка, рядом с ней и мне хочется быть такой же. Сбросить хоть часть своего эмоционального груза и стать девчонкой, которая вечно хихикает и обсуждает мальчиков.

- Кстати, что там со Шмелевым? – понижая голос и подтверждая мою мысль, спрашивает Алина.

- Ну, я составила список мероприятий, скинула ему, он взбесился, конечно.

- Что за мероприятия?

- Ну, знаешь, ходить в кино, пить кофе по утрам, ходить в гости друг к другу, - перечисляю я.

- Ого! Вот это программа.

- Это всего на три недели.

Алина задорно улыбается и щурится, когда свет из окна на лестнице падает ей на лицо: