«Вот ведь свинство – имеем людские потери на корабле, а командира адреналинит и куражит, да ещё и с утра. Стыдно, товарищ командир». Снова вернулся к более важным вопросам: «Ну, так что там американцы? Планы, планы?! Абордаж явно показал один из вариантов, может быть даже скороспелой импровизации. Слишком откровенно и прямолинейно. Наглость? Да! Но нельзя сказать, что наглость американцев в проведении военной акции против боевого корабля СССР была беспрецедентна – за годы холодной войны прецедентов было достаточно, но… Но на что они решатся теперь? Ответ на этот вопрос в какой-то степени мог прояснить цэрэушник. Но много ли знает агент ЦРУ о проектах штабных адмиралов, и какие схемы рисуют по этим планам в Белом доме? Если и знает, то наверняка немного. И не сто́ит забывать, из какой он организации – вполне и вероятно вообще дезинформирован на случай… на подобный случай – пленения. А вот тут и вовсе запутаться можно… в шпионских играх. Тем более что особист заверял: “свободно идёт на контакт”. Но уж очень не понравился взгляд этого джеймсбонда! Действительно, умный, и с неприкрытым любопытством. Такого попробуй переиграй. Куда мне? Я на такое не учился. Это особист…»

Вестовой принёс парящую чашку свежесваренного кофе.

«А вот в кофе все же можно-с… коньячку-с!» Рука дрогнула, многовато бухнув (по Фрейду) из бутылки в чашку, и напиток горячил теперь во всех вкусовых приятностях.

«Ага, так что особист? А особист (во даёт!) мутит там со своими хитрыми приспособами – тестовые вопросы, а скрытая камера фиксирует мимику, вплоть до рефлексии зрачков. Всё подаётся на комп со спецпрограммой анализа. Творческий, однако, подход – практически незаметный детектор лжи! Ещё сетовал, что девайса у него специализированного нет с наладонниками, снимающими показания влажности. Потных ладошек. Серьёзненько».

Терентьев просмотрел отчёт по допросам пленных: красным подчёркнуты интересные места́, но ничего существенного. Отдельные листы по цэрэушнику, с комментариями на полях. Вдумчиво перечитал. «Юлит! Что-то знает или цену набивает? Играть с ним – только время терять. А в итоге ещё и окажется, что тянули пустышку. Вон и в конце красным приписочка от особиста (кстати, что-то долго его нет): “Требуется перейти к допросу по категории…” и зачеркнул. Хм! Понятно, это их – чекистские штучки. Интересно, особист ему иголки под ногти вгонять будет, или у него что-то в препаратах есть? Вытянуть-то из американца, может, чего и вытянут, но это будут сухие, наверняка скудные факты, а мне нужны логические выкладки, предположения, даже фантазии, чёрт меня побери! Короче – сотрудничество».

В дверь каюты постучали.

«О! Наверняка особист пожаловал, – Терентьев с сомнением взглянул на листы с отчётами. – Пожалуй, со стратегией допроса решу на месте, проникнувшись настроениями уже, так сказать (ухмыльнулся), в “пыточной” особиста. А по пути с ним и обсудим – всё же это он учился на контрразведчика, на его профессиональное мнение и обопрёмся».

Неторопливо застегнул китель, потянулся за фуражкой. После секунды раздумий решил прихватить ноутбук.

Не наши

Рассвет всё же отметился, на секунды пробившись солнцем ни над, ни под, а где-то между полосой тумана-туч на горизонте, матово мазнув красным по мокрой палубе «Таравы», по настывшим за ночь «си кингам», нахохлившимся позади «острова» и двум AV-8[80] вертикального взлёта – свеженьким, только что поднятым из ангара.

Всю ночь американское соединение следовало за русским крейсером. Эсминцы сопровождения уже основательно оторвались вперёд, контактируя с преследуемым на самом кончике дальности РЛС, стараясь и свой флагман без прикрытия не оставлять. Командир «Таравы» считал вообще тупостью ввязываться в морскую гонку за «Вattlecruiser», но далёкое командование молчало. Промолчал и представитель штаба – контр-адмирал, видимо не имея других инструкций, после полуночи, не мудрствуя, отправившись спать. Затем, заметно поскучнев, исчез цэрэушник. Самым стойким из гостей оказался британец, но пару раз клюнув носом, немного сдулся в своей чопорности, попросив показать выделенную ему каюту.