Фео не спорит. Уже давно не спорит ‒ смирилась. Хотя и считает себя достаточно взрослой, чтобы самостоятельно решать вопросы вероисповедания. А, если честно, она бы вообще спокойненько обошлась без этих самых вопросов. Но здесь лучше согласиться с мамой и папой, чтобы добиться от них уступок в чём-то другом, более важном именно для самой Фео. Родители же настоящие фанатики, еженедельная воскресная проповедь для них самое святое.

Да, психологические травмы из раннего детства неизлечимы, накладывают отпечаток на всю оставшуюся жизнь. Большое несчастье, серьёзная потеря или вот ‒ всемирная катастрофа. Это после неё расплодилось столько сект и религиозных организаций. «Вестники будущего» ‒ одна из них.

Только какое с ними будущее? Пережиток прошлого. Ведь даже храма нормального нет. Земля дорогая, и в прямом и в переносном смысле, каждый метр на вес золота. Кто же отдаст место под очередную церквушку для очередной секты. Вот и приходится арендовать одно из специально предназначенных для таких случаев мест на крыше небоскрёба.

Сейчас всё переместилось на крыши: стадионы, теплицы, детские площадки, парки. Место на земле занимают только жилые дома и дороги. И все мероприятия проводятся наверху, часто во временных помещениях, будь то ярмарка, праздник, представление или, в данном случае, проповедь.

Рано утром каждое воскресенье устанавливают большой круглый шатёр, притаскивают пластиковые стулья и скамейки. Совместными усилиями. Ибо труд на общую пользу облагораживает и объединяет. И все эти заморочки исключительно для того, чтобы преподобный Евстихий смог толкнуть очередную душеспасительную речь перед своей паствой.

Цирк Шапито. И внешне, да и по сути.

Единственный выходной, а не отоспаться как следует.

Обычно Фео садилась так, чтобы между ею и родителями оказывался младший брат Динька, и, пока преподобный бубнил, дремала. И почти не боялась, что её поймают на недостойном поведении, потому что всегда просыпалась вовремя. К финалу выступления проповедник начинал повышать голос и воодушевлённо взвывать, едва не переходя на ультразвук. Срабатывало получше всякого будильника.

‒ А теперь, братья и сёстры…

Последующие слова утонули в шуме, который обязательно получался, когда все присутствующие разом вставали с мест. Но их и так прекрасно знали.

Вот он ‒ апофеоз! Или, скорее, полный капец. Совместное хоровое пение. Торжественный гимн. Слова и музыка ‒ конечно же! ‒ преподобного Евстихия.

Фео нарочно бы не стала заучивать, но, когда слышишь одно и тоже каждое воскресенье, оно автоматом записывается прямо на подкорку. И уже не сотрёшь. Ничем.

Пусть что хотят делают, но Фео подвывать этому безумному хору не собирается. Даже молча открывать рот, создавая впечатление, что поёт, не станет. Потому что, если откроет, просто не удержится и засмеётся. Ну нельзя же так. Неужели никто из присутствующих не понимает, насколько нелепо всё это действо выглядит со стороны.

Фео скосила глаза налево.

Родители старательно вторили клиру. Мамины губы выразительно шевелились, чётко обозначая каждый звук. Она даже глаза закрывала, до того проникалась песней. Папа был серьёзен и сосредоточен, иногда покачивал головой в такт.

С одной стороны, Фео их понимала. Глобальная катастрофа, часть суши ушла под воду. Несмотря на многочисленные человеческие жертвы, резко обострилась проблема перенаселения и нехватки ресурсов. Безысходность. Жить негде, есть нечего, а кругом огромное количество таких же, обездоленных. Тесно. Не только людям, но и проблемам.