– Нет, пожалуй, для гарема я уже староват, – грустно улыбнувшись, не согласился профессор.

– А вы что, правда, ненормальный? – ехидно поинтересовался у него Виктор.

– Кто сказал про меня такую гадость? – вскочил с кровати профессор и выпрямился во весь небольшой рост. – Я профессор имперского университета, последние тридцать лет преподаю философию и никогда, слышите, никогда им не упрятать меня в сумасшедший дом.

– Никогда – это слишком долго, – возразил Виктор, устраиваясь поудобнее на кровати. – Кроме того, почему вы считаете, что наше общество не приют скорби? Мне думается, мы вообще живём в достаточно безумном мире.

– Пожалуй, в этом вы правы – успокаиваясь, согласился профессор и сел на кровать. – Первый раз встречаю в таком заведении здравомыслящего молодого человека.

– Приходилось раньше бывать в подобном учреждении? – удивлённо уставился на сокамерника Виктор.

– Последний раз лет семьдесят назад, – кивнул профессор.

– Сколько-сколько?.. Да сколько же вам лет? – ещё больше удивился Виктор.

– Не помню, кажется, за вторую сотню перевалило – задумчиво ответил тот, внимательно наблюдая за Виктором.

«Точно чокнутый, – подумал Виктор. – Неужели мне придётся до суда находиться в одной камере с этим ненормальным?»

– Нет-нет, я вполне нормален, но мне действительно за двести, – разгадав мысли Виктора, успокоил профессор.

– Выглядите вы на семьдесят, мне бы такую длинную жизнь, если конечно это, правда, – вздохнул немного успокоенный Виктор. Сокамерник в самом деле не походил на психа.

– Что бы вы стали делать, если у вас появится такая возможность? – в глазах у профессора загорелся огонёк интереса.

– Не знаю, наверное, продолжу действовать по-старому, – пожал плечами Виктор.

– Как это по-старому? – не отставал тот.

Виктор, немного подумав, решил не скрывать своего имени.

– Извините, не представился. Меня зовут Виктор Стон и о моих приключениях в этой дыре каждый день пишет какая-нибудь сетевая газетёнка, причём в самом невыгодном для меня свете.

– Вы тот самый контрабандист, за которым гоняется вся полиция побережья? – наступила очередь удивляться профессору. – А на фото вы выглядите гораздо старше.

– Да, я тот самый неугодный контрабандист, который перешёл дорогу местным толстосумам и поставляет на чёрный рынок дешёвые товары и продовольствие. Я тот самый, который продаёт местному населению незаконное оружие для защиты от особо ретивых государственных служащих. Тот самый, который ухлопал восемь человек, нанятых кем-то очень влиятельным для сокращения моего жизненного пути. Достаточно или продолжить перечисления прегрешений? – устало махнул рукой Виктор.

– Достаточно, – открыто улыбнулся профессор. – Это мирное население, как ни странно, интересуется философией и посещает мои лекции, на которых можно говорить не только о философии.

– Да, для полного набора мне только обвинения в политике и не хватает, тогда уж точно лет двадцать отсиживать, – невесело покачал головой Виктор.

– Что такое двадцать лет? Просто миг в жизни, – усмехаясь каким-то своим мыслям, сказал профессор.

Виктор встал с кровати и стал расхаживать по помещению из угла в угол.

– Хорошо так рассуждать, прожив, как вы говорите, двести лет.

– Виктор, послушайте, пожалуйста, старого и глупого философа. Очень давно я совершил большую ошибку, решив сделать мир лучше. Мир не может быть лучше или хуже, он такой, каким его делают живущие в нём люди. Человечество тоже нельзя исправить, его просто надо поставить в соответствующие условия. Теперь я понимаю эти простые истины, но понимать не значит принимать. Слишком поздно перестраивать мировоззрение. Детей у меня нет и передать секрет некому. Если ты согласишься, и будешь продолжать начатое дело, выражаясь философским языком, изменять условия жизни людей – я раскрою тебе секрет долголетия.