Под конец, изнервничавшись и изойдя злостью, поехал в офис к Гершину. Разминулся. Бросился вдогонку. Нагнал, когда тот уже выходил. Вадим  к тому времени уже был на взводе, потому остановив старика у самых дверей, довольно ощутимо тряхнул, когда хватал за локоть.

– Не так быстро, господин Гершин, – прошипел, едва сдерживаясь.

Герщин повернулся, спокойно и свысока взглянул сначала на руку, сжимавшую его локоть, потом спросил, не повышая голоса:

– Вы что-то хотели, молодой человек?

Каким бы ни был Важим Балкин напористым и жестким в делах, хорошее воспитание у него имелось. Правда, в последнее время он редко вспоминал о нем. Но теперь старый соратник его мертвого отца в очередной раз напомнил ему об этом.

– Простите, Игорь Наумович. Я не могу дозвониться до Мирославы. Дома ее тоже нет. Вы не знаете, где она?

– Не знаю, молодой человек. Вчера она говорила, что собирается отдохнуть. Съездить в санаторий, кажется. А может быть, куда-то еще. Я не помню.

Вот в то, что старый крючкотворец что-то не помнит, Вадим не верил ни секунды. Просто не хочет говорить… Значит, она просила.

«Мирочка! Что я с тобой сделаю, когда найду, Мирочка-а-а…»

Он смотрел в глаза старому адвокату, а мысль работала, со страшной скоростью перебирая варианты. Все мелочи, все, что…

О чем они говорили с его тещей? Он уже отошел, кажется, краем уха уловил тогда что-то про отдых. Связав это со словами Гершина, понял, что надо срочно увидеться с Софией Степановной.

– Молодой человек, у вас есть еще вопросы?

Он так ушел в свои размышления, что забыл о Гершине.

– Да, конечно, – пробормотал Вадим, потом словно опомнился, взглянул на него пристально и с какой-то жаждой. – Игорь Наумович, вы говорили, что биологический маяк можно отследить?

– Можно, – сухо ответил тот. – А вы не предполагали, Вадим Ильич, что женщине просто требуется немного уединения? Неужели так трудно уважать чужие желания?

Трудно! Потому что от этой неопределенности Вадима захлестывала безотчетная тревога. Ему надо было точно знать, где она. Контролировать!

Но по виду Гершина было понятно, что большего сейчас от него все равно не добиться, и потому Вадим отступил. Но только на этот раз.

– Я посещу вас завтра, – жестко произнес он, мгновенно подбираясь и становясь самим собой.

– Хорошо, жду вас завтра, – сухо проговорил тот. –  А сейчас я хотел бы уйти.

Несколько секунд Вадим смотрел старику вслед. Ему было тревожно. Потом достал телефон и набрал номер тещи.

Темнота.

Смутное воспоминание, как ее толкнули в спину, потом схватили в охапку. Мирослава не успела понять, что произошло. Не успела даже вскрикнуть, просто не стало ни дыхания, ни мыслей. Словно выключили свет в голове.

Сколько времени прошло так, тоже неизвестно, просто сквозь то небытие, в котором она очутилась, моментами просачивались смутно слышимые обрывки фраз.

… Что там, посмотри…

… Приходит в себя…

… Рано, бл…

… Дай ей вдохнуть еще…

А потом темнота наваливалась снова, но за то короткое время незначительного просветления от беспамятства Мирослава понимала, что ее куда-то везут. Это что же, похищение? Мысль ворочалась вяло, с трудом оценивая ситуацию.

Беспомощность. Полная уязвимость. Голова раскалывается.

Может быть, ее уже убили, а это просто снится?

В этом сне были какие-то перемещения, временами Мирослава снова слышала обрывки фраз. Один раз ей даже показалось, что она слышит свист турбин. Самолет? А может быть, в ушах завывал ветер? Может, то был звук вечности, в которой она тонула?

Мирослава не знала. Неизвестно, что ждет там, в вечности, за смертной чертой. Стало досадно и по-детски обидно, она-то надеялась, что встретит там Илью Владимировича, сознаваясь себе, что представляла эту встречу. Но кто знает, как происходят эти встречи, и происходят ли они вообще? Вдруг люди просто фантазируют, а на деле есть только разрывающая боль в голове да эта темнота, иногда сменявшаяся белесыми проблесками сознания?