Почему он ведет себя, будто я лакомый вкусный обед, а он не ел три дня?!

В животе странно обмирает, когда я вспоминаю, как вэнк на меня смотрел и как трогал.

С Нуми... С Нуми все иначе. В конце концов, будь Нуми таким же раскаленным и жадным до ласк, я не была бы сейчас девственницей.

И тогда...

Сказать невозможно. Может, у нас уже был бы ребенок. А может, меня все равно выкрали бы вэнки и обошлись со мной намного хуже, чем сейчас.

По слухам они насилуют девушек всей дикой стаей.

Меня передергивает от гадливости и ужаса, а голова начинает кружиться.

Нельзя падать духом. Иначе я раскисну и перестану даже думать о спасении.

Ведьмы иногда говорят и о таких тэнхи, которые у вэнков в плену словно умерли, потеряв интерес ко всему. Носят вэнковские платья и ходят, как призрачные тени, без кровинки в лице.

Меня пробирает озноб.

Нельзя думать об ужасных, выходящих за все рамки вещах, но ни о чем другом сейчас думать не получается.

Наконец, меня снова куда-то приносят, потому что аккуратно опускают паланкин.

Один из громил отрывисто бросает:

— Выходи, тэнхи.

Аккуратно вылезаю и вижу мужчину и девушку рядом с громилами в широком коридоре, облицованном темным деревом, с множеством дверей по бокам. Сюда и паланкин влезает, и разойтись можно, не толкаясь плечами.

Довольно просторное место.

Мужчина — вэнк в тунике и брюках, как и врач был одет. А девушка наша, тэнхи. Только одетая по-вэнковски. В многослойное платье, закрывающее все тело.

Хм, любопытно.

— Меня зовут Тери. А тебя? — она представляется мягким голосом.

— Манри.

— Я за тебя отвечаю, Манри. Осматривайся и обживайся. Это портной, — она показывает ладонью на мужчину в тунике, — будет тебе личное платье шить. А поговорить без вэнков нам не удастся. У них принято, что всюду уши. Привыкай, — и Тери бодро открывает дверь, около которой мы стоим.

Я с интересом смотрю туда.

Внутрь уходит небольшой коридорчик. Из него две двери.

Тери привычным жестом распахивает ближайшую.

— Смотри, здесь туалет и душ. Это дом торгов, но и в обычных домах все устроено так, чтобы девушки обходились сами, без служанок. Быт у вэнков очень простой.

Комнатка крохотная, туалет и душ выглядят непривычно. Может, это и к лучшему, когда тюрьма больше вызывает искреннее любопытство, чем пугает.

— Покажешь мне, как тут всем пользоваться? — уточняю.

— Ага. Только портной тоже здесь будет. И кто-то еще наверняка. Мужчины клана станут меняться, чтобы тебя сторожить.

Я нервно оглядываюсь назад. Портной пока стоит снаружи, в большом коридоре. Почему-то к нам не подходит. Освоиться мне дает?

Громилы-слуги ловко подхватывают паланкин и уносят.

Что это Тери сказала?

— От кого сторожить?! А они сами не опасны?! — по спине прокатывается ледяная волна.

— Они все тут опасны. Все мечтают выдрать друг другу глотки и вспороть животы. Но сговора женщин они опасаются еще больше. Будут сторожить тебя друг от друга, от меня и от других мужчин, — Тери поводит плечами.

Я невольно отступаю от нее и почти упираюсь напряженной спиной в стену.

— От тебя зачем? — нервно сглатываю.

— Я могу тебя убить. И этим спасти от рабства. Тебе достаточно сделать знак.

— А ты почему сама... ну, не того? В свое время, — осторожно интересуюсь. Сердце пропускает удар.

— Тогда испугалась. А теперь привыкла. Жизнь... она всюду жизнь. Просто разная. Ко всему привыкаешь, — Тери отвечает безучастно ровно.

У меня сдавливает виски. Я не хочу привыкать. Но и этак «спасаться» от рабства я не собираюсь.

— Заходите в комнату, пора уже снимать мерки, — к нам подходит портной и прерывает жутковатый разговор.