Поднимаю голову, смотрю на его приоткрытые губы, изо рта вырывается стон. Вот они настоящие мучения… губы зверя так близко, а я… не могу к ним прикоснуться… Мне нужен его поцелуй, необходим как воздух. В живот врезается что-то твердое, мощное, я чувствую его желание, в трусиках мокро, внутри слишком пусто, я хочу наполненности, хоть и с трудом понимаю, что это такое. Транс, безумие, от меня ничего не осталось, кроме неконтролируемого смерча, уничтожающего все на пути к своей низменной и такой желанной цели.

- Виктор, не стоит так пугать девушку, - голос чужой, нежный, звонкий, он вторгается в наше пространство, разрушает момент, но он не отрезвляет.

Я все так же пьяна, пропитана им. И хочу вытолкать ее за шею, чтобы не мешала, чтобы не околачивалась тут. В этот момент во мне родилось еще одно чувство – черная, жгучая ненависть к этой слишком красивой женщине. Ядовитая ревность, как проказа разъедает мое нутро.

Она имеет на него все права. Законная жена. Это он ее ночами… и не только… А я… просто продажная девка, очередная покупка, которую он презирает.

И пусть он возбудился, но он зверь, это обычная реакция кобеля. И теперь я не уверена, стоял у него от радости видеть свою жену, или на меня.

Виктор отталкивает меня от себя. Падаю на кровать. Дышит рвано, смотрит на меня потемневшими пылающими глазами, будто разорвать хочет.

Он меня считает ничтожеством, я хуже мусора для него. Тогда зачем он притащил меня в дом к этой каракатице? Чего он добивается?

- И что дальше? – смотрю на него с вызовом, и все еще жадно пожираю его лицо, улавливаю, как вздулись мышцы под одеждой, и пальцы ломит от желания провести по его коже.

Я помню, какая она на ощупь, грубая и шелковистая одновременно, и под ней растекается обжигающая лава, ее тепло, оно пробуждает жизнь, а потом также безжалостно отнимает ее. Ощущения настолько реальные, словно это было вчера. Они были со мной каждую секунду жизни, и я ненавижу себя за это. Что позволила себя очаровать, еще большему ублюдку, чем все извращенцы, что попадались на моем пути.

- От твоего поведения многое зависит, - мне или показалось, или в его глазах промелькнула некая неуверенность.

- Виктор, я тоже не понимаю… - лопочет Лия.

Сжимаю в руках покрывало, комкаю его. Пусть каракатица не произносит его имя, пусть заткнется. Зря он так... нас с ней в одном доме… Моя ревность расцветает во мне подобно черному уродливому цветку.

– Скоро отец должен приехать… и как ты себе это все представляешь. Я бы отменила… но… - она мнет в руках откуда-то появившийся в ее руках белый платочек.

- Отменять ничего не надо. Пусть приезжает. Эта, - небрежный взгляд в мою сторону – Не станет помехой.

- А что, я не против, познакомьте меня с папочкой. Пусть увидит, как мы тут все весело поживаем, - зло усмехаюсь. – Еще я могу рассказать ему, какой Виктор заботливый муж, - смотрю на ее растерянное, до оскомины нежное и красивое личико, и не могу остановиться.

Как представляю, что его руки касаются ее кожи, что он ее целует, смотрит с обожанием, не так, как на меня… И все… кровавая пелена застилает глаза, толкает к черную вязкую грязь, которой я непременно хочу испачкать его правильную женушку.

- Он действительно потрясающий, - подходит и обнимает его за талию, - Самый лучший, - целует его в плечо.

Зря она… ох, зря… Нельзя дразнить взбесившееся чудовище во мне. Черная ревность отравила меня ядом, уничтожила остатки теплившегося самообладания.

- Согласна, - злорадно скалюсь. – Пока ты тут следишь за домашним уютом, твой муж заботливо натягивает в отеле очередную свою любовницу. Он просто чудо, на всех его хватает. Сокровище, а не мужик. Всем хорошо делает, - заливаюсь истерическим хохотом. Смеюсь, выплескивая свою боль, только бы не разрыдаться, не позволить эмоциям взять верх.