Сама себя ненавижу за это ожидание. Но когда мир против, тебе мысленно нужна хотя бы соломинка, чтобы удержать равновесие и не упасть в бездну отчаяния.

- Нам, пожалуй, пора, - хлопнул меня ладонью по заду. – Все же аппетитная пятая точка.

Вдох. Выдох. Я держусь. Абстрагируюсь. Спазмы тошноты проходят.

Еще минут тридцать Пауль прощался с гостями. Обнимался, неустанно вытирал пот со лба, смеялся. Мда… душа компании… так и не скажешь, что это отбитый на всю голову извращенец. Вот так и в жизни, с виду респектабельные и приятные в общении люди, в реальности оказывают той еще гнилью. Никогда не знаешь, кто скрывается за маской.

- Приятной ночи, сестренка, - шепнул мне Брендон и, подхватив под руку Эвелину, покинул зал.

У меня по-прежнему заклеен рот, могу только мысленно слать ему проклятия. Уже сколько лет все мерзости сходят ему с рук. Но когда-то удача повернется к братцу задом. И я не упущу этот момент.

Меня выводят. Бросаю взгляд на стену, у которой облокотившись стоял Зверь. Ублюдок!

Мы садимся в лифт. Гробовщика с нами нет. Охранник нажимает двадцатый этаж. Странно, я была уверена, что гробовщик обитает в каком-то подвале. Но нет, он взобрался на самый последний этаж.

Меня заводят в номер. С виду обычная дверь. А вот внутри…

- Приятной ночи, - охранники хохотнули и оставили меня одну.

Вместо кровати тут стоит двуспальный гроб. По всему периметру расставлены старомодные подсвечники. Черно-белыми гвоздиками усыпан пол. И венки… запах хвои… Траурные ленточки, а на них мое имя… Меня провожают в последний путь, желают почивать с миром. Стараюсь не читать надписи на многочисленных лентах. Жутко, когда стоишь живая, а будто смотришь на свои похороны.

Становится дико холодно. Озноб пробегает по коже, ужас, холодный, липкий бежит в крови. Такое ощущение, что в этой комнате все процессы жизнедеятельности замедляются.

- Нравится? – вздрагиваю.

Даже не заметила, как гробовщик пришел. Одно дело слышать, другое – увидеть собственными глазами. Неотрывно смотрю на деревянный гроб с белоснежным, шелковым бельем.

- На эти простыни скоро прольется твоя девственная кровь, - стоит у меня за спиной и говорит возбужденным голосом.

У меня заклеен рот. Могу оторвать пластырь. Руки не связаны. Нет… не могу. Пошевелиться, принять действительность… Болезненный ступор. Нечеловеческий страх. Если он это сделает… Нет… Исключено… Я не позволю…

- Конечно, обстановка не очень. Я привык к более помпезным похоронам. И они непременно будут, когда мы приедем ко мне домой. А пока мы в отеле, насладимся тем малым комфортом, что у нас есть, - его тон очень изменился, теперь старик говорит с придыханием, глотая окончания слов, шумно втягивая воздух. Он заводится. Чем больше на это смотрит, тем сильнее пробуждается его монстр.

Берет меня за плечи и разворачивает к себе. Резким движением расклеивает мне рот.

- Ванесса, я вначале проявил любезность. Хотел, чтобы между нами возникло понимание. Но ты сама все испортила. Показала. Что ты такая же продажная предательница, как и все твои предшественницы, - сейчас вместе с похотью в его бешено вращающихся глазах читаются гнев и обида. – Потому прости, никакого снисхождения.

Мне даже неинтересно, что в его понимании снисхождение. Перед моими  глазами гроб… и этим все сказано. Что делать?

Продолжаю молчать.

- Ты думала, что кто-то посмеет перебить мою ставку? Они могут попытаться, но все давно схвачено, - он сильно вспотел, пот градом струится по лицу, нижняя губа дрожит. Завелся извращенец, у меня все меньше времени. Сейчас как вколет мне какую-то дрянь…