Ильяс стоит равнодушно безразличный. Будто сделку заключает. Впрочем, для него так и есть. А учитывая, что я подслушала из его разговора, то возможно это будет смертельная сделка.

Я так и не сказала дяде об этом. Не смогла. Не после того, что он сотворил со мной. В этой игре нет той стороны, которая будет за меня. Я оказалась меж двух огней, и теперь только от меня зависит, что будет дальше.

Безысходность ситуации с каждым мгновением становится все более отчетливой.

- Можете поцеловать невесту, - с трудом разбираю очередную фразу.

Готовлюсь к новому нападению Камаева, а иначе и не скажешь. Однако он лишь едва ощутимо прикасается губами к моим. Будто специально.

На наших руках кольца, и это должно стать символом верности. Но для меня это - кандалы. Знак того, что приговор мне уже вынесен. И это я отчетливо читаю в холодном взгляде теперь уже мужа.

- Идем, - говорит он, вновь протягивая мне ладонь.

У меня нет выбора, и я вкладываю свою в его. Послушно иду вслед за Ильясом. Так же послушно улыбаюсь на каждое поздравление, отвечаю дежурные благодарности.

Мы снова садимся в ту же машину. И вновь перегородка опускается. Однако у мужа звонит телефон, и он сосредотачивается на нем. Разговаривает короткими фразами, из которых мало что можно понять.

Но я и не пытаюсь. Чем дальше, тем больше я погружаюсь в отчаяние. Наверное, я слишком глупая и наивная, раз до последнего надеялась, что все отменится.

Зря. Дядя выглядел явно очень довольным тем, что брак все заключили. Сам Ильяс вообще никаких эмоций не выражал.

Я же не могла перестать думать о том, что говорила Лиля - что мне придется заниматься с мужем сексом. Проверяю флакон - он все еще в кармане платья. И я очень хочу воспользоваться им, потому что банально боюсь. Напор Камаева меня напугал по-настоящему. Тот поцелуй до сих пор вызывает у меня дрожь. А что же будет, когда мы останемся одни в спальне?

Ресторан, естественно, заказан шикарный. Я не представляю, как дядя организовал подобное всего за пару недель и во сколько это обошлось. Гостей так много, что я невольно отступаю, едва захожу в зал. И тут же упираюсь спиной в мужа. Его ладони ложатся мне на плечи и обжигают даже через ткань платья.

Вздрагиваю и быстро шагаю вперед. Нас провожают к нашему столику, и я стараюсь не смотреть по сторонам. Голова кружится от обилия белого цвета вперемешку с ярко-фиолетовым. Не понимаю, как можно было настолько жутко сочетать подобное, но глаза буквально режет.

Рядом садится Ильяс. Даже что-то говорит. Я на автомате киваю, а перед глазами все плывет.

- Аврора?

- Давайте поздравим наших молодых! - громко произносит ведущий мероприятия. - По традиции - горько!

С огромным трудом мне удается удержаться и не провалиться в темноту.

Лицо Ильяса оказывается слишком близко.

- Не… надо… - едва и успеваю прошептать, прежде чем он целует.

Снова так же подавляюще и жестко, как дома. Будто вновь указывает мне мое место и что он здесь главный. Учитывая все, что я уже о нем узнала, это очень в его духе.

Хватаюсь за лацканы его пиджака, чтобы удержаться на ногах.

В голове вспыхивает воспоминание - пару лет назад отец все-таки отвез меня с братом за город на полигон. И хотя я умоляла его отпустить и не заставлять меня стрелять, тогда он очень серьезно посмотрел на меня и сказал:

- Ты Черкасова, Рора. Помни об этом. Даже если остается лишь один выход, прими его достойно. Никто не поставит нас на колени. Лучше умереть несломленным, чем опуститься на дно.

Этот яркий образ разрезает сознание, становится якорем, который помогает удержаться в реальности, а не сдаться. И я, поняв, что сопротивляться не выходит, кусаю Ильяса за губу. От неожиданности тот отступает, а я, наконец, могу вдохнуть.