– Спасибо и на том. Можно просто чайник поставить, я хотя бы кашу запарю, покормлю сына.
Тётя Надя согласно кивает, пропуская нас вперёд. Она ставит на стол пару чашек и кружек, достает из хлебницы на тарелку пару кусочков хлеба и так торопливо ныряет в холодильник, загораживая своим телом дверцы, что мне становится смешно. Я не успеваю подавить смешок и прижимаю к себе Сашку, словно радовалась чему-то сказанному или сделанному им. На столе появляется ещё упаковка молока и маслёнка с парой кусочков сыра под стеклянной крышкой.
– Спасибо…
Я прохожу в коридор и достаю из рюкзака кашу в пачках, которые не требуется варить, а нужно всего лишь залить кипятком.
– Не буду кашу, – хмурится Саша. Он произносит слова так смешно, ещё не выговаривая все буквы. "Не-а бууу кау" – выходит у него.
– Надо, солнышко. А потом ляжем отдыхать…
Сашенька кривится, подбородок начинает дрожать. В карих глазах появляются дрожащие лужицы слёз.
– Капризный? – интересуется тётя Надя, стоящая у окна.
– Уставший, – парирую я. Сашенька не истерит и не орёт благим матом, тихонько похныкивает уткнувшись лицом мне в грудь. Кашу, осточертевшую за эти несколько дней пути, он есть отказывается. Размазывает ложкой по тарелке, ковыряет и едва ли съедает пару ложек.
– Я вам в зале постелю, – вздыхает тётя Надя и отправляется восвояси, долго гремит в кладовой и появляется в коридоре с раскладушкой в руках.
Квартира у тётки трёхкомнатная, просторная. Две большие спальни и огромный зал. Она живет здесь с мужем и тремя детьми, старшему из которых уже исполнилось восемнадцать. Муж тёти Нади, Михаил, судя по её рассказу, сейчас на вахте, вернётся через пару дней… Места – достаточно, но тётя Надя выделяет нам с сыном раскладушку, застеливая её матрасом и тоненьким байковым одеялом.
– В другое место постелить не могу. Девочки спят отдельно. У меня спина больная. А сын обычно на диване в зале спит.
– Мам, Пашка сказал, что сегодня у Витька заночует, – подаёт голос из ванной средняя дочь Настя.
– Много ты знаешь, – одёргивает её тетя Надя, – он мне ничего такого не говорил…
Я умываю Сашеньку, уже почти спящего на моих руках, и укладываю на раскладушку, а сама ложусь рядом на пол. Еще некоторое время в доме работает телевизор, а потом тётка выключает и его. И квартира тонет в ночной, вязкой тьме, хороня всех под плотным покрывалом.
Глава 2
Пашка так и не заявился ночью. Диван маняще возвышался над полом. Но самовольно занимать территорию я не стала. Обойдусь. Мало ли какая гримаса отобразится на лице тётки, если она заметит самовольного захватчика.
Раннее утро безжалостно врывается в сознание громким перестуком посуды на кухне и звуком работающего миксера. Разбужена оказываюсь не только я одна. На кухню проходит недовольная и заспанная младшая дочь, Анюта, которой недавно исполнилось десять.
– Мама, сейчас же каникулы…
– Конечно, зайчик мой. Иди спи.
– А ты гремиииишь… – капризно тянет Анюта.
– Потерпи. Ты же просила блинчиков вчера.
– Я не уууутром, я вечером хотела…
– Всё, иди в спальню и закрой дверь, если тебе мешает шум…
Следующие слова тётки тонут в рёве мощного миксера. Саша беспокойно вздрагивает во сне. Я в отличие от Анюты, не могу закрыть дверь, чтобы уменьшить уровень шума – в зале двери попросту нет.
– Доброе утро! – как можно более приветливо говорю я тётке. Та делает вид, что не слышит меня, вновь нажимая на кнопку миксера. Я терпеливо дожидаюсь, пока она закончит взбивать тесто и повторяю приветствие.
– Доброе, – усмехается она и поворачивается спиной. На плите уже нагревается сковородка. И через пару минут первая порция теста оказывается вылитой на дно сковороды.