Я, вспомнив о связи стихии магии с вертунами, спросил:

– У Вепревых есть и Белые Карлики?

Георгий кивнул:

– Есть. А сам великий магистр даже ездил обучаться в Великолунию… ну, до войны. Там маги воздуха намного сильнее, их техники более развиты.

– А здесь обучают магов? – я показал пальцами на стены, завешенные картинами.

Что примечательно, на некоторых картинах попадались и фамилии «Борзов». Будто бы Вепревы и вправду чтили память об исчезнувшем роде.

– Конечно, и обучают, и тренируют. Каждый род имеет свои сильные и секретные техники, – кивнул Георгий.

– Как например, техника Пса? – осторожно спросил я.

Георгий обернулся, почесал затылок.

– Странная у вас амнезия, господин, – он поджал губы.

Я выдержал его взгляд, и белобрысый кивнул. Да, про эту технику, которая на слуху у всех, но овладеть ей никто не может, он слышал. Даже в роду Борзовых владели ей немногие.

– Как, например, Иван Борзов, – Георгий ткнул пальцем в картину, мимо которой мы как раз шли.

Картина была в резной позолоченной раме, инкрустированной камнями, и выглядела гораздо богаче других в этом же коридоре. Я узнал пирус – его красные, чуть мутноватые, камушки.

Вгляделся в надпись под полотном:

«Иван Тимофеевич Борзов, высший магистр. Глава великого Лунного рода Борзовых».

И всё бы ничего… Вот только я прекрасно понимал, что Василий совсем непохож на этого мага. Васёк, а может, ты в мать пошёл?

От хозяина тела мне прилетела непонятная эмоция. Злость, растерянность, обида. Неинформативно, в общем, но скорее всего, это мысли об отце.

– Высший магистр, – с восхищением произнёс Георгий, и притронулся к груди в районе сердца, – Маг Третьего Дня.

Я с некоторым восторгом рассматривал мужчину с длинными рыжими волосами, который, подняв руки, вызвал над головой огромный огненный шар. И, самое примечательное, по обе стороны от мага сидели элементали огня.

Так похожие на уже виденных мной «снежков» и «комков», эти четырёхлапые монстры были словно сотканы из нитей раскалённой лавы. А вместо игольчатой гривы на их шее горели языки пламени.

– «Угольки» подчинялись господину Борзову, – сказал Георгий, показывая на огненных монстров у ног Борзова, – Это и есть техника Пса.

–И всё? Пара пёсиков? – я даже слегка расстроился, – Оракулы и так могут брать элементалей под контроль.

– Только в этот момент оракул больше ничего не может, – Георгий посмотрел на меня с укором, – Надо различать магию мысли и магию материи. Иван Борзов мог призвать сразу трёх «угольков».

Он некоторое время мечтательно смотрел на картину, потом со вздохом поднял руку. По его указательному пальцу красивой спиралью прокатился язычок пламени, оторвался от кончика, завис в паре сантиметров…

В этот момент Георгий напрягся, сморщив лоб. Язычок пламени заметно ослаб, задрожал. Так он колебался секунды две-три, будто разрываясь потоками воздуха, но в конце концов растаял.

Всё это время я прекрасно ощущал псионику, исходящую от Георгия. Теперь я мог даже сравнить…

Я ведь общался с магами разных рангов. С утренниками-студентами, с вечерниками… А с одной привлекательной, но бьющейся током, вечерницей даже очень тесно общался.

Вчера, когда мы приехали в этот замок, Вепрев-младший демонстрировал свои способности. Тот шарик огня, который он спокойно держал на ладони, был гораздо стабильнее, чем у Георгия.

И поток псионики у Мага Первого Дня чуть отличался.

Тут до меня дошло. А ведь по этому потоку я могу определять ранг мага. Что у Соболевой, что у этого белобрысого – их псионика различалась не сильно. Да и Саймон Бриц, тот преподаватель, погибший в горах от комка, точно так же излучал.