– Если ты сейчас скажешь – нет, значит будет нет, – хриплю я. Хотя сам и не представляю, что буду делать, если она сейчас это скажет.

Но девчонка сладко стонет, обнимает меня за шею, притягивая к себе. Копец! Это все! Зеленый свет дан. Я раздвигаю ей коленом ноги и одним уверенным толчком вхожу до упора. И вдруг… Она орет, как резанная. А меня прошибает пот. Не может быть. Она целка? Хотя ей восемнадцать! Но в наше время девчонки лишаются невинности в пятнадцать лет. Но она поехала со мной сама, не побоялась! Ну ты, Исаев и дурак, причем, конченный! Это у тебя секс с пятнадцати лет, а у таких правильных девочек все начинается намного позднее. Я замер внутри неё. Пусть привыкнет ко мне немного. Аля тяжело дышит, но уже не вопит.

– Тихо, малыш. Сейчас всё пройдет, – я ласково глажу её по голове, как ребёнка. Что я несу! Что пройдет? Ну должна же когда-нибудь боль пройти? Хотя, что я об этом знаю? Честно, у меня и была-то только одна девственница, еще в школе. Главное, чтобы я не порвал девчонку, я вообще-то большой.

– Выйди из меня, – дрожащим голосом шепчет она.

Легко сказать – «выйди»! Да меня сейчас на части разорвет. Я держусь из последних сил. Нет, нужно аккуратно довести дело до конца. Иначе и ей не по кайфу, а я вообще сдохну.

– «Поздно пить боржоми», – шиплю я. – О таком вообще-то предупреждают заранее. Теперь терпи, малыш, я буду осторожно. Скоро боль пройдет, и будет кайфово, – по крайней мере я так думаю, но вслух не озвучиваю.

Я начинаю медленно двигаться, не забывая ласкать мою вчерашнюю девственницу, особенно уделяя внимание ее груди. Девчонка потихоньку успокаивается, и кажется даже входит во вкус. По крайней мере, я слышу сладостный стон. А она оказывается, чувственная девочка. Офигеть! Я вижу, что она уже на грани, да и я почти тоже. Но сначала я хочу довести до оргазма её. Хотя, первый раз… Чёрт его знает, бывает он в первый раз вообще или нет? Неожиданно она охает и выгибается дугой. Опа! Поймала кайф! Я отправляюсь сразу же за ней. И тут понимаю, что я не просто не предохранялся, а не успел даже выйти. Дебил! Теперь точно – «поздно пить боржоми»! Я скатился с Али и прижал её к своему боку. Мы молчим. Я искоса бросаю на неё взгляд. Интересно, жалеет?

– Жалеешь? – уточняю я, рассматривая алые щеки.

Она упрямо молчит.

– Больно было? – я прижался губами к её виску, слизывая капельки пота.

– Терпимо, – она приподнимается.

– Куда? – встрепенулся я.

– В море, топиться, – тихо говорит она, уже окончательно поднявшись и направляется к морю.

Это шутка такая? Но чувство юмора сейчас мне полностью отказывает. Впрочем, если это юмор, то явно чёрный. Я подрываюсь за ней, подхватываю её на руки, и мы вместе окунаемся в море. Я держу её на руках и качаю на волнах. И неожиданно я увидел нас, как будто со стороны. Закат, море и обнаженные мужчина и женщина – одни в целом мире. Как Адам и Ева совершили грехопадение, вкусили так называемый, запретный плод. Впрочем, плод вкусила моя бывшая девственница, и мне кажется, что ей понравилось. Про себя я не говорю, мне так кайфово, как не было ещё ни с кем и никогда, учитывая, что сейчас ведущим был я. Малышка почти не принимала участия, разве что расцарапала мне спину. Тогда почему? Опыта у неё ноль, но у меня ощущения улетные. Космос! Мне кажется, что она тоже закатывала глазки от удовольствия. И несмотря на это между нами, как будто пролетело тёмное облачко. Не знаю почему, но между явно ощущается неловкость. Я вынес её на берег и поставил на песок. Практически не обсохнув, не сговариваясь, мы начали одеваться, не глядя друг на друга. Черт! Почему я должен чувствовать себя в чем-то виноватым? В том, что произошло, участвовали мы двое. Да, она была девственница, но она была не против, я видел это и даже уточнил, согласна ли она? Аля дала зеленый свет. Тогда в чём дело? Но все равно чувство вины меня не отпускает. Я открываю дверцу машины и помогаю усесться Але на переднее сидение. Обратно мы едем в полном молчании, благо добрались до отеля довольно быстро. В лифте стоим, как неродные, отодвинувшись друг от друга на приличное расстояние. Прямо детский сад!