— Да, конечно, — что-то произносит на своем. Умыться можно во дворе. Здесь к столбу прикручен умывальник. Лицо трогать больно. Распухло все, бровь и губа рассечены, удивительно, но нос остался целым. На голове тоже есть рассечения. В зеркало можно не смотреться – и так понятно, что «красавчик».

Возвращаемся на кухню. Пока двигаемся по коридору, обращаю внимание на комнату, в которой они молятся. У стены сложены коврики. Есть классная комната, ее несложно определить по школьной доске. Подростки – мальчишки в основном от шести лет и старше – внимательно слушают инструктора. Внутри всего выворачивает, но сделать ничего не можешь. Будущие смертники, их с детства к этому готовят. Загубленные жизни, сколько их тысяч по всему миру?

Обед более чем скромный. Стол низкий, сидеть приходится на полу, на старых коврах и подстилках. Основное блюдо – вареная крупа с луком и бобами. Распакованные пачки с натовскими сухпайками. Здесь можно взять консервы и добавить в кашу. Чтобы с голоду не умереть, можно поесть, но даже на мой неприхотливый взгляд еда невкусная.

— Ваше правительство уже несколько месяцев не присылает нам оружие, — произносит Абу, доставая из кармана платок. Платок не первой свежести, неясно, что он им вытирал до этого. Наверное, тоже лицо и руки.

— Именно этот вопрос я планировал обсудить с Шакиром. Пути поставок перекрыты местными войсками и русскими, — тут главное – сделать позлее лицо, у меня это без труда всегда получалось, природа наградила суровой внешностью. А тут меня еще так разукрасили, что и корчить не особо нужно. — Нам нужны новые пути, контролируемые вашими людьми. Чтобы к нам никаких вопросов у мирового сообщества не было. Мы не можем рисковать своей репутаций, — теперь презрительно скривился Абу Али.

— Новых путей нет, — мотает головой.

— Значит, возьмите под контроль старые, — я знаю, что это невозможно, но нужно ведь на чем-то тянуть время.

— Нам нужно оружие! — повышает тон. С трудом разбираю его ломаную речь. — Как его нам доставить, будете решать вы, а не мы, — нервно заявляет Абу Али. Чем тупее человек, тем больше он о себе мнит. Обычно с такими сложно договориться.

— Мое руководство не пойдет на уступки, — как ведут переговоры западные кураторы, я знаю. В «переговорную» входит женщина в никабе, лицо полностью закрыто, не разглядеть цвета глаз. Расставляет чайные приборы, судя по запаху, заварили местные травы.

— Вы ей доверяете? — создаю видимость реальных переговоров. Абу Али произносит длинную речь, говорит быстро, нервно, из всего сказанного улавливаю:

— Предателей ждет страшная смерть…

Нельзя смотреть на чужих женщин в мусульманской стране: они бесполое, бестелесное создание. Мой интерес может нас обоих подвести к смертной казни, но я не могу удержаться, что-то заставляет меня посмотреть ей в глаза. Прячу удивление. Сколько светлоглазых женщин я видел среди местного населения? Немного. А такой удивительный оттенок голубого и вовсе встречается мне в этой стране впервые. Несколько секунд думаю, что меня так зацепило в ее взгляде? Прислушиваюсь к себе.

Этого не может быть, но ее взгляд оставил странное ощущение, будто она понимает, что здесь происходит, и насмехается над сложившейся ситуацией. Обычно я прислушиваюсь к своей звериной чуйке, она не подводит. Столько раз спасала жизнь мне и моим ребятам. Чуйка есть у всех, но у меня развита чуть лучше, чем у обычных людей. Наше подсознание улавливает все, что происходит вокруг нас, быстро анализирует и посылает сигнал в мозг. Нужно научиться задерживать внимание на таких моментах. Но тут…