– Потерял. – Муж, наконец, нарушил тишину. – И действительно не «немного». Но не из-за того, о чем вы думаете. Сегодня я едва не овдовел.

Рука профессора, держащая надкушенное яйцо, повисла в воздухе.

– Рассказывай.

Винсент открыл было рот, но наставник жестом остановил его.

– Сперва Инга, это ведь с ней что-то произошло?

Сам рассказ уложился в пару предложений, но профессору этого показалось мало.

– Как ты сумела дозваться его? – Он кивнул на Винсента.

– Не знаю. Просто подумала о нем.

– О нем? Не о маме-папе, а о человеке, которого знаешь несколько дней? Так хорош оказался, – он хлопнул кулаком по полусогнутой ладони, – что обо всех забыла, даже на тот свет собираясь?

Я вспыхнула. Может, зря, может, этот жест здесь ничего не значит… Нет, судя по тому, как стиснул зубы муж, я все поняла правильно. Открыла рот, но Винсент успел первым.

– Наставник, еще один такой выпад, и я попрошу жену удалиться. Я обязан вам всем, но не она, и потому…

– А что я такое сказал? – деланно изумился профессор.

Я сжала колено мужа под столом, успокаивая. Манера общения профессора, разительно отличавшаяся от той, что я наблюдала раньше, наводила на мысли о стресс-собеседовании. Конечно, могло быть и так, что на людях он ведет себя прилично, а в узком кругу позволяет себе распоясаться. Или не нравлюсь я ему… хотя нет, не нравилась бы с самого начала – нашел бы способ не позволить Винсенту жениться, не унижая прилюдно прямым приказом.

Но если Стерри сознательно меня провоцирует – то зачем? Чтобы заставить сболтнуть лишнего? Показать свои истинное лицо и характер? Так мне скрывать нечего… почти нечего. Ни в каких местных интригах я не замешана, камня за пазухой не держу. Характер, конечно, не сахар, но какая есть – такая уж есть.

– Я тоже очень многим обязана вам, профессор Стерри. – Я постаралась, чтобы голос звучал спокойно. – Без вашей помощи я бы не справилась с тем ритуалом, и кто знает, чем бы это кончилось для меня и Винсента. – Я жестом предложила ему кусок пирога, профессор покачал головой, и я продолжила: – Что до вашего вопроса – я сирота и не помню родителей. И даже если у меня был кто-то близкий до того, как пробудился дар, этого я тоже не помню. Так о ком мне было думать, кроме как о человеке, который вытаскивал меня из рушащегося здания вместо того, чтобы спасаться самому? Который…

– Уймись, – перебил меня профессор разом сменив тон. Сейчас он походил на добродушного дедушку. – А то твой муж сейчас нос задерет так, что небо проткнет. Значит, просто подумала о нем?

– Кажется, да.

– Кажется?

– К тому моменту я уже почти ничего не соображала. Просто…

– Жить хотелось?

– Да.

На его лице промелькнуло выражение, которое я не успела понять.

– А, может, не просто подумала, а позвала? Потянулась силой?

– Может быть. Я правда тогда не соображала особо. Просто рвалась, пока сил хватало, а помощи было неоткуда ждать, кроме Винсента. – На миг меня захлестнули воспоминания, и я, внутренне передернувшись, потянулась к горлу. Муж поймал мою руку, погладил пальцем тыльную сторону кисти. Я выдохнула. Все хорошо. Я жива. Я в безопасности.

– Хорошо, не помнишь так не помнишь. – согласился Стерри. – Я в такие моменты, наоборот, запоминаю все так отчетливо, что картину писать можно, но все мы разные. – Он сменил объект внимания. – Твой черед, мальчик.

Муж тоже уложился в несколько предложений. Сидел, скучал, потом словно что-то толкнуло. При этих словах Стерри вскинулся, но, когда Винсент прервался, ожидая вопросов, махнул рукой – дескать, продолжай, и тот продолжил. Снял, значит, перстень, ужаснулся тому, что почувствовал, и рванулся на помощь.