Эти вопросы оставались для американцев актуальными и после того, как стало ясно, на чьей стороне будет победа. А первые попытки найти на них ответы мы находим уже в упоминавшихся выше книгах Чарльза Мерриама «Новая демократия и новый деспотизм», «На повестке дня демократии», «Что такое демократия?»[257], в «Демократии через общественное мнение» Гарольда Лассуэлла[258], а также в работах «Не исчезнет с лица земли» профессора Гарвардского университета Ральфа Перри[259], «Современная демократия» Карла Бекера[260], «Демократический манифест» Эмери Ревеша[261] и ряде других.

Наиболее развернутый план действий предлагал Чарлз Мерриам. Демократии, считал он, следует приспособиться к новым условиям. И касается это прежде всего государства. «Дни мало ограниченного laissez faire, дни, когда на правительство смотрели как на необходимое зло, – эти дни давно прошли, быть может, навсегда»[262]. Мерриам, правда, оговаривается, что в условиях быстро изменяющегося мира, трудно с полной определенностью сказать, какие формы вернутся, а какие – навсегда канули в Лету. Но он убежден, что «laissez faire и свободная торговля недостаточно сильны, чтобы организовать грядущие поколения человечества»[263] и что Америка вместе с другими странами вступила в мир, в котором демократическое государство должно взять на себя ряд организационно-управленческих функций, отсутствовавших прежде.

Такой подход вполне соответствовал духу «Нового курса» Франклина Рузвельта, предусматривавшего государственное регулирование экономических отношений, государственное планирование и т. п.[264]. Мерриам отстаивает необходимость «демократического планирования [использования] национальных ресурсов», к числу которых он относит землю, воду, минералы, источники энергии, производственные мощности; население; различного рода ассоциации и организации, в том числе правительственные; наконец, «наши американские идеалы, цели и общие директивы»[265]. Определяя планирование как «организованную попытку использования социального разума для определения национальной политики», Мерриам поясняет, что цель планирования – разумное использование национальных ресурсов с учетом возможных перспектив развития страны. Будучи сторонником планирования, говорит он, «я вижу возможность адаптации наших национальных ресурсов к нашим национальным потребностям в условиях мира, как и в условиях войны, для развития национального производства (productivity) и повышения стандартов жизни… Это Билль о правах, соответствующий современным условиям. Это жизнь, свобода и стремление к счастью в условиях экономики изобилия двадцатого века»[266].

Словно оправдываясь перед теми критиками «Нового курса», которые упрекали сторонников последнего в том, что, ориентируясь на использование механизмов планирования, они предают дорогие американцам идеалы свободы, Мерриам утверждает, что плановое начало всегда присутствовало в национальной традиции. «С самого начала в нашей национальной жизни можно было наблюдать различные формы планирования»[267], уверяет он. И в качестве примера ссылается на… Конституцию США. «Сама Конституция была экономико-политическим планом грандиозного масштаба, который не только очертил демократические рамки правления, но также наметил социальные планы обращения с валютой, тарифами, коммерческих отношений между штатами и международных отношений»[268].

Мерриам – убежденный и последовательный сторонник не только политической, но и социальной демократии, ориентирующей как на использование централизованного планирования и государственных рычагов в регулировании экономики, так и на вмешательство государства в социальные отношения и проведение им определенной социальной политики. Характеризуя социальную политику, которую должно проводить государство, он ставит вопрос чисто по-американски: