Примерно туже картину, хотя и с несколько иными акцентами, рисуют американские исследователи. По словам Р. Гэбриэла, прогрессизм был первой эффективной попыткой американского народа разрешить проблемы, порожденные «нерегулируемым индустриализмом»[96]. «Прогрессизм был массовым движением, которое объединяло различные элементы американского общества…Это был крестовый поход, в котором фермеры, наемные работники и представители малого бизнеса маршировали плечом к плечу. В демократических Соединенных Штатах философия такого движения не могла быть выражена в четких и логичных формулах. Прогрессизм был (в идейном плане – Э.Б.) своеобразным попурри социальных теорий и верований»[97].

И все же мы можем выделить ряд существенных общих черт, которые характеризовали как само это движение, так и доктрины его главных идеологов. Это прежде всего оптимизм и вера в социально-политический прогресс. Пройдет всего несколько лет, грянет Первая мировая война, потом наступит «великая депрессия» и от этой веры останется едва заметный след. Но тогда, в начале нового века очень многим в Америке казалось, что «утренняя заря всегда будет ясной, а прогресс – бесконечным»[98].

Другой существенной чертой, объединявшей прогрессистов, включая их идеологов, были гуманизм и вера в человека как активного творца собственного счастья. «Их главной мыслью было благосостояние людей. Они верили, что человек способен, опираясь на свой интеллект, переделать общество, способен стать творцом мира, организованного во благо человека (for man’s advantage)…Оптимистическая доктрина человека, на которой был основан прогрессизм, была свидетельством того, как далеко американский народ отошел от догмы Кальвина о человеческой испорченности. Кальвин учил, что люди, будучи изначально порочны, могут спастись только милостью Божией. Прогрессизм был осознанной попыткой первого поколения американцев двадцатого века [самостоятельно] спасти себя»[99].

Но кальвинизм не был подвергнут полному отрицанию: прогрессисты полагали, что реализовать свой творческий потенциал индивид способен лишь при условии следования по пути добродетели и ориентации на высокие моральные принципы.

Наконец, еще одной существенной чертой прогрессизма была непоколебимая вера в демократию. Пути ее очищения и совершенствования искали политические деятели и философы, публицисты и политические аналитики. Это были персоны разного масштаба и дарования, а значит и разного влияния на общество: президент США В. Вильсон и университетский профессор Дж. Смит; сенатор Р. Лафоллетт и президент Гарвардского университета А. Лоуренс; известные журналисты У. Уэйл и Г. Кроули; выдающийся американский философ Д. Дьюи и крупный историк Ч. Бирд и еще десятки людей, о наиболее видных из которых пойдет отдельный разговор.

Однако прогрессистское пиршество продолжалось недолго. Конец второго – начало третьего десятилетия стали рубежными в истории американской демократии первой половины XX века, ознаменовав начало ее вступления в полосу кризиса. Как писал в 1940 году профессор Гарвардского университета Ральф Перри, «двадцать пять лет назад, хотя эра развенчания и утраты иллюзий уже обозначилась к тому времени, огромная масса американского народа и огромное большинство его лидеров были непоколебимы в своей приверженности традиционной демократии. И даже сегодня взгляды (mind) американцев не претерпели глубоких изменений. Но за время, минувшее с 1918 года, мы скатились в глубокую яму скептицизма и упадка духа. Возмужание послевоенного поколения американской молодежи происходило условиях экономической депрессии и конфликтующих идеологий. Все значительные победы одерживают явные враги демократии…»