– Но вы же…

– Я надеялся на поцелуй. Или хотя бы на благодарный взгляд. О большем даже помыслить не мог. Чего вы так испугались?

– Но я…

– Иль, у меня хорошая память. Я все помню. Я прекрасно знаю, почему вы это сделали. И вы верно сказали – я виноват в том… инциденте… не меньше вас. Вы просили о помощи, а я отказал. Не плачьте, не нужно, я ненавижу женские слезы.

– Я убийца, – вырвалось у меня со всхлипом.

– Я тоже, разве вы этого не знаете? На моих руках крови столько, что не отмоешь. Я убивал лично, я убивал по закону. Не мне вас судить.

Он криво улыбнулся и подхватил шляпу.

– Лучше сожгите расписку.

– Непременно.

– Прощайте, Иль. Берегите себя.

Я молча смотрела, как он уходит, и не могла сдвинуться с места. шепнула только:

– А поцелуй?

– Отдадите, когда сами пожелаете. Если пожелаете, конечно.

Вернувшийся Август застал меня отчаянно рыдавшую в кресле в обнимку с бутылкой.

– Мам, ты чего? Что-то случилось?

– Все хорошо, малыш.

Вопреки обыкновению, он не обиделся на “малыша”, не стал возмущаться и пыхтеть. Присел рядом, забирая у меня стакан.

– Тебя кто-то обидел? Это Туманов, да? Он тебя оскорбил? Я его убью, ты слышишь? Прямо сейчас догоню и убью.

– Нет, Густ, не нужно никого убивать, – я утерла слезы и попыталась встать. Ноги не держали. – Я просто очень устала, да, устала. Я старая, Густ. Я больше не вывожу.

– Да что ты такое говоришь, матушка! Ты же у нас ведьма, а ведьмы не стареют и не устают.

– Не смешно.

– Очень смешно. Ты ведьма, а я осел. Сама же говорила столько раз. Ты вон, крокодилуча своими руками когда-то забила. Хрупкая нежная барышня – зубастую кровожидную тварь.

– Прости. Я купила чучело у торговца диковинками.

– Так, я помогу тебе лечь в постель.

– Полы не мыты, стулья не расставлены. На завтра нужно поставить в печь мясо.

– Мать, ну зачем? Забей. Завтра свадьба в доме Ковальчиков. Весь город там будет. Закроем ресторан, все равно никто не придет.

– Свадьба? У ювелировой дочки?

– Две свадьбы, если быть точным. У Миланы и ее сестры Аглаи.

– И кто женихи? Неужто нашелся кто-то, кто сиротку призрел? Не дурной ли человек? Не нравится мне это, Густ.

– Да уж нашлись, – хмыкнул сын. – Поверь, еще какие женихи. Княжьи сыновья оба. Синегорский и Озеров.

Другие бы за девочек обрадовались, но я остро помнила свою короткую, но весьма насыщенную семейную жизнь. Не дело это, когда сироту в жены богатый мужчина берет. Как бы не было беды.

– Мы на свадьбу приглашены?

– Я – да, – Август поглядел на меня с хитринкой.

– А еще кто?

– Туманов приглашен. И половина города.

– О! – я смутилась. Черт, я ведь ему сейчас наговорила всякого. Что он обо мне думает теперь?

– Знаешь, Миланка кофе очень любит, – подмигнул сын. – А ты лучше всех в Буйске его варишь. Возьмем жаровню, кофе и джезвы и заявимся. Будь уверена, не прогонят.

– Да. Так и сделаем.

Много лет я хранила тайну, уверенная, что вся моя нынешняя жизнь – наказание. Ад. Ну, может, чистилище. Нет, я славно устроилась. У меня были сын, свобода, деньги. Но я невольно вспоминала известную цитату классика “Они не заслужили света, они заслужили покоя”. О, как отчаянно я хотела этого самого покоя! Как хотела все забыть! Но прошлое меня не отпускало, я помнила все.

Я была не самым лучшим человеком. Я лгала, клеветала, изменяла, унижала людей. Я шла по головам, я никого не любила, я всегда считала себя лучше других.

Мне нечего сказать в свое оправдание: я просто жила. Как все, наверное. Но это не снимает с меня вины. Поэтому я даже не слишком удивилась, когда оказалась в самой глубокой заднице, которую только могла себе представить.