В скудном лунном свете понял – без боя не получится. Обе подгулявшие дамы лежали поверх его любимого, тёплого и привычного одеялка, мирно насыщая воздух перегаром. Можно было, конечно, поднапрячься и вытащить требуемое, но стоило ли оно того? Иванов точно знал, что нет ничего хуже пьяной и недовольной женщины, а особенно разбуженной неловкой мужской вознёй. Да и перемещать по всему дивану спящие организмы – та ещё задача.

Вернулся на матрац, силясь найти в своём незавидном положении хоть немного позитива. Не смог. Снова укрылся курткой, вполне всерьёз злясь и на Лану, и на кицунэ, кое-как забылся…

***

Трель дверного звонка и практически мгновенно последовавший за ней начальственный рык вырвали Серёгу из сна, заставив зло поморщиться. Ему казалось, только по нормальному спать начал – и на тебе! Подъём!

– Иванов! Дремлешь?! Собирайся немедля! Дело спешное! – трубно вещал Фрол Карпович, входя в комнату. – Ты… – и тут он осёкся, замерев с распахнутым ртом и выпученными глазами. – Ты вообще разума со своими бабами лишился? Ну ладно с нечистью! Понимаю, мила девка. Ну с Ланой – она же тебе в прабабки годится, пусть… Сердцу не прикажешь! Но с двумя сразу, да ещё в носках…

Последнее прозвучало с нескрываемым укором.

Плохо соображающий спросонок подчинённый хотел было вскинуться, понять, за что его клеймят позором, как вдруг у его левого уха, со стороны батареи, некто хрипло ответил усталым, измученным голосом:

– Не завидуйте.

А справа кто-то пискнул и нырнул под одеяло. Одеяло?

– Совсем молодёжь ополоумела, – вздохнул шеф, растворяясь в воздухе. – С бабами в одёже ложиться. На улице жду! Десять минут!

Ещё не успев отвести взгляда от того места, где только что стоял Фрол Карпович, парень почувствовал иголки в руках и тяжесть. Повернул голову влево. Опасливо, готовый ко всему – и встретился взглядом с Ланой, комфортно расположившейся на его плече и поигрывающей волосками на мужской груди.

– Привет, – поздоровался перегар голосом внешатницы. – А ты ничего, крепенький.

Левая же ладонь инспектора сообщила, что она не без удовольствия лежит на чём-то округлом, упругом, тёплом и приятном на ощупь. Ну и голом. Как раз в том месте, где у нормальных людей находится седалищная область.

Короткие волосы на Серёгиной голове встали дыбом, а в мыслях образовалась сутолока. Ему никак не удавалось понять, почему он лежит под одеялом, с букинисткой, фривольно, как оказалось, закинувшей ногу ему на живот. Тоже голую.

Под правое ребро неприятно ткнуло, заставляя переключиться на другую половину организма. Там, под рукой, пряталось нечто не менее упругое и кругленькое, но уже шероховатое, под тканью. И оно ворочалось, толкаясь.

Уф… хоть тут полегче.

Из-под одеяла, с беспокойной его половины, показались лисьи ушки, затем Машкина голова, перепугано уставившаяся на Иванова, на Лану и не к месту брякнувшая:

– Доброе утречко. А что это вы тут делаете?

– Думаем, Маша, – загадочно ответила ей гостья, уткнувшись носом в мужскую шею и щекоча лицо парня растрепавшимися волосами.

– О чём?

– Третьей будешь? Ты, я, Серёжа, постель… тьфу ты, матрац, но так даже лучше – на полу места больше…

Всё это произносилось с придыханием, с истомой, с перегаром. Кицунэ передёрнуло.

– Нет!

– Ну и ладно, – не обиделась Лана. – Тогда предлагаю мероприятие перенести. Свечки организовать, музычку французскую, кровать поприличнее.

С интересом наблюдавший за всем этим кошмаром Иванов вспомнив про укоры шефа, взглянул на собственные ноги. Носки. Действительно, торчат наружу. Потому что одеяло лежит поперёк, а не в длину. Идиотский вид.