Только вот… Где-то в глубине души она не могла понять, зачем понадобилась Уиллеру вся эта мирская суета – просьбы о пожертвованиях и помощи волонтеров, – если Иисус уже поручил ему строить Его церковь. Разве Иисусу, который мог исцелять больных и оживлять мертвых, нужны были все эти обычные приемы телевизионных проповедников, чтобы гарантировать, что Его воля будет выполнена?

Пастор Клэн Уиллер снова взглянул на Кори, и женщина содрогнулась, ощущая свою вину за святотатственную мысль. Кто она такая, чтобы сомневаться в действиях Всемогущего?

Кори провела остаток проповеди, сосредоточившись взглядом на спинке скамейки в предыдущем ряду и стараясь вслушиваться в слова проповедника.

После службы они с Анной быстро пошли к своей машине. Девочка, обычно воодушевленная и чрезмерно разговорчивая, после вынужденного молчания в церкви была тихой и немного подавленной, поэтому они шли молча. И другие прихожане почти не говорили друг с другом, тихо подходя к своим легковушкам и пикапам.

Кори шагала к их «Ниссану». Внешне все было нормально: она шла, держа за руку Анну, на ее лице застыло обычное спокойное выражение, но на душе было мятежно. Она была напугана, глубоко, по-настоящему напугана, и казалась себе персонажем когда-то увиденного фильма, знавшего, что конец света неизбежен, но не имевшего возможности поделиться этой информацией с окружающими людьми, беспечными и счастливыми.

Но почему Второе Пришествие вызывало у нее подобные чувства?

Второе Пришествие.

Она хотела разделить свой груз с Ричем, рассказать ему о происходящем, он бы успокоил ее и убедил в том, что все будет в порядке. Но она знала, что Рич не поверит в пришествие Христа. Он объяснит это религиозным энтузиазмом, подумает, что Уиллер или лгал, или был введен в заблуждением собственным фанатизмом.

Кори, вероятно, подумала бы так и сама, если бы не знала Уиллера и сама не слышала, как он говорил со своей паствой; не существовало никакого способа правдоподобно имитировать это сверхъестественное воодушевление, эту способность вызвать ликование и страх, которой он обладал.

И так было всю эту неделю, только что поняла она.

Они добрались до машины, Кори достала ключи из сумочки и открыла дверцу машины для Анны.

– Иисус действительно говорил с пастором? – спросила дочь.

Нет не говорил, хотелось ответить Кори, но она поняла, что не сможет лгать дочери.

И почему бы ей хотеть лгать?

– Да, говорил, – ответила девочке мать.

Она обошла машину и подошла к водительской дверце. Анна дотянулась до замка со своего места и отперла дверь.

– Иисус страшный? – спросила она.

– Перестань задавать так много вопросов.

Анна упрямо сложила руки на груди.

– Отлично. Тогда я спрошу у папочки.

Кори вздохнула.

– Нет, Иисус не страшный. Иисус добрый. Иисус любит тебя.

– Как песнопения?

– Да. – Кори включила мотор.

– Ты не хочешь, чтобы я спросила у папочки, правда?

– Нет. Я не думаю, что нам следует говорить об этом папочке. У него сейчас там много дел и… я просто не хочу, чтобы ты рассказывала ему о том, что поведал нам пастор. Я скажу папочке, когда придет время, ладно?

– А если он меня спросит?

– Он тебя не спросит.

– Ты хочешь, чтобы я лгала папочке?

– Нет, я не хочу, чтобы ты лгала, – сказал Кори раздраженно. – Анна, пристегни ремень.

– Иисус страшный, разве нет?

Они отъехали от тротуара.

– Мамочка?

– Я не знаю, – призналась Кори. – Может быть, да.

Зазвонивший телефон разбудил Роберта в самой середине сна.

Он был единственным живым существом на Земле и бродил по бесконечной пустыне, переступая через мертвые высохшие тела мужчин и женщин, детей и домашних животных. Он старался смотреть не под ноги, а на далекий плоский горизонт, потому что знал, что если посмотрит вниз, то увидит тысячи пустых глазниц, уставившихся на него.