Дойдя до высохшего, заваленного мусором фонтана, Сергей очистил одну из скамеек от листьев, бросил на нее плащ, поставил сиреневую спортивную сумку и уселся сам. Вскоре показался Владимир. Сонный, хмурый, он вынырнул откуда-то из зарослей. Недовольно обвел глазами площадку, но, заметив Сергея, удивленно присвистнул, расплываясь в улыбке.

– Привет-привет! – с наигранной веселостью воскликнул он. – А я, честно говоря, вообще не хотел приходить. Чего, думаю, ради на посмешище себя выставлять? Так, стало быть, это не шутка и не пьяный треп. Или ты все-таки что-то задумал?

В голосе его звучала ирония, однако в глазах этой иронии отнюдь не наблюдалось. Скорее растерянность или недоумение.

– Привет, – хмуро ответил Сергей, не подавая руки.

Владимир уселся рядом, покосился на сумку:

– Ну и что, как все это понимать?

– Так и понимай. – Сергей подпихнул к нему сумку, пару раз затянулся и отбросил окурок в сторону. – Семь миллионов. Бери, они твои.

Владимир захохотал, но смех сорвался и вышел очень похожим на кваканье.

– Ага, – он возбужденно заерзал, – я суну в нее руку, а там капкан, да? Или бультерьер? А может…

– А ты не суй руку, – холодно перебил Сергей, – ты просто открой молнию и загляни внутрь.

– Ага, загляни…

Владимир обеспокоенно завертел головой в разные стороны. Лицо у него сделалось совсем потерянным.

– Да что ты дергаешься?! – Сергей откинулся на спинку скамейки, подпихивая сумку еще ближе. – Бери же, ведь ты заслужил эти деньги.

Последняя фраза прозвучала откровенно глумливо.

– Ты сумасшедший! – Владимир вскочил, снова сел, медленно протянул руку к молнии, но тут же отдернул ее. – Открой… ты… – проговорил он, заикаясь.

– Я? – усмехнулся Сергей. – Я тебе их дарю, я же еще и сумку открывать должен? А может, и тратить мне их за тебя придется?

Владимир снова вскочил, но быстро совладал с собой и уселся обратно. Шок от удивления прошел, и, очевидно, он понял, что выглядит, мягко говоря, смешно. «А что, если этот сукин сын, – возникла у него в голове мысль, – именно этого и добивается? Хочет унизить меня, выставить полным идиотом, ничтожеством. Ведь он наверняка меня во всем обвиняет».

– Ну, знаешь!..

Он резко повернулся, рывком расстегнул молнию и осторожно заглянул внутрь. В сумке лежали доллары. В пачках. Много-много пачек. Владимир схватил одну. Проверил. Схватил другую, третью…

– Можешь не утруждать себя, это не «кукла». – Сергей достал сигарету (…черт возьми, а ведь я ожидал от этого мудака чего-то большего…), щелкнул зажигалкой. – Здесь ровно семь миллионов.

Он встал и, перекинув плащ через руку, зашагал прочь. В парке по-прежнему никого не было. Деревья шумели, и в шуме этом слышалось что-то триумфальное. А на улице вовсю ревели машины. Отчего-то Сергей вспомнил, что именно здесь находится одно из самых оживленных мест города, но, взглянув на пустые безжизненные аллеи, он только грустно улыбнулся, снова пытаясь сравнить себя с этим всеми брошенным (преданным!..) парком. Вот она, жизнь. Жизнь во всей своей противоречивости. Глупая сказка.

Владимир нагнал его уже возле выхода.

– Но почему? – заорал он, вцепляясь ему в рукав. – Почему, черт тебя побери?!

– Почему?

Сергей, не останавливаясь, высвободил руку. Владимир семенил рядом, забегая то с правой стороны, то с левой.

– Тебе хочется знать почему? А не ты ли вместе с Басурмановым развел вокруг меня всю эту мерзость?! И ведь я вам верил… Впрочем, теперь все это не имеет значения. – Он остановился. – Я дарю тебе это, раз ты сам этого захотел. Если не жалко, можешь поделиться со своим компаньоном, я буду только рад. А жалко – оставь все себе.