– Хорошо. – Я взглянула в зеркало, из которого на меня посмотрел молодцеватый граф Шерези. – Спасибо, матушка, я запомню все ваши слова.

– Ступай, я хочу побыть в одиночестве и помолиться.

Я еще раз ее обняла, а перед тем, как удалиться, прихватила с собой свою новую нижнюю юбку. Матушка не возражала, заверив, что шелковое платье дождется свою владелицу. А вот на нижнюю юбку у меня были другие планы.

Станислас меня ждал с нетерпением, поэтому без лишних слов я велела выдвигаться.

Клиш, уже под седлом, стоял на конюшне. Франц, наш садовник и конюх в одном лице, отдал нам благородное животное без возражений.

– Доброй дороги, милорд, – сказал он, передавая мне поводья.

Старый слуга о наших внутрисемейных маскарадах осведомлен не был. Ему просто велели подготовить лошадь для графа. Я поблагодарила его кивком, затем попросила:

– Передай Магде мои пожелания здоровья.

Слуга поклонился и зычно проорал:

– Наш лорд велит тебе быть поздоровее, кошелка ты старая!

Вышеозначенная кошелка выскочила из-за угла с молодецким задором:

– Будет исполнено, ваша милость!

Женщина наскоро осенила меня знамением поддержки небесных богинь, затем, покосившись на Станисласа, быстро поцеловала в щеку:

– Покажи там всем, чего стоят Шерези.

В моих руках оказался теплый полотняный сверток.

– Пирог в дорогу, – пояснила кухарка громко. – Уж не побрезгуйте, милорд.

Я взгромоздилась на Клиша, мой спутник устроился сзади, обхватив меня за талию, и мы покинули мой отчий дом.

Путь наш лежал сначала в деревню, где на постоялом дворе дожидалось наследника Доремара его сопровождение.

– Мне кажется, сейчас надо было повернуть направо, – пробормотал мне на ухо Станислас, когда мы поравнялись с мельницей.

– Ваши познания в топографии вызывают восхищение, – согласилась я и спрыгнула на землю. – Подождите, мне нужно кое-что сделать.

За мельницей протекал ручей, через который я перешла по перекинутым мосткам. В окошке мельничного домика горел свет.

– Мари, – негромко позвала я, бросив в окно горсть мелких камешков.

Подруга выглянула, охнула, исчезла из виду, чтобы через несколько мгновений выбежать ко мне во двор.

– Какая честь, милорд, – пробормотала она, запахивая на груди шаль и стремительно краснея.

– Держи. – Я протянула ей сверток с нижней юбкой.

– Милорд! – Она быстро развернула его, потерлась щекой о нежный шелк. – Чем я могу выразить свою благодарность?

Я покачала головой, а когда девица отбросила шаль и принялась стаскивать с плеч платье, даже немного испугалась. Благодарность такого рода мне уж точно не требовалась.

Издали донесся звук мандолины, это мой вежливый спутник намекал, что пора в дорогу.

– Прощай, милая.

Я быстро удалилась, подавив неуместное хихиканье. Ай да Мари, а она всегда казалась мне такой тихоней.

Через десять минут мы со Станисласом встретились с его сопровождением, а еще через полчаса покинули Шерези в составе небольшого вооруженного отряда.

Мармадюк сидел в замковом саду на скамейке, наслаждаясь вечерней прохладой и пением пташек над своей головой. Шут был по обычаю благостен и расслаблен, лишь время от времени бросая быстрые взгляды из-под опущенных век. Он кого-то ждал. Вскоре на гравийной дорожке появился мужчина – седовласый вельможа в строгом черном одеянии. Мармадюк приветливо помахал ему рукой, но подниматься со своего места не стал.

– Вечер, – проговорил мужчина, присаживаясь на скамейку.

– Какое тонкое наблюдение, – улыбнулся шут. – Не буду с вами спорить, канцлер.

Канцлеру ван Хорну было уже крепко за сорок, двигался он с расчетливым величием, говорил едва размыкая губы, будто каждое сказанное слово требует усилий, а смотрел на собеседника с явным выражением брезгливости. Мармадюку ван Хорн не нравился, впрочем, это было взаимно. Они терпели друг друга только потому, что другого выхода не было. Если канцлер формально являлся вторым лицом в Ардере, то шут им был неформально, поэтому им приходилось уживаться, даже проворачивая совместно некоторые стратегические комбинации, ведущие чаще всего к процветанию королевства.