Еще на лестнице Николас попросил погасить масляную лампу, так что компания блуждала в темноте. Елена от напряжения впилась костлявыми пальцами в руку Фабриса. Тот, как джентльмен, прикрыл ее спиной.

После небольшой экскурсии писатель достал из сумки несколько странных устройств. Одно напоминало телеграф. Только небольшой. С двумя торчащими проводами. Второй походил на стеклянный воздушный шар с тонкими иглами внутри. И что-то похожее на музыкальную шкатулку, но с проводами и большой ручкой.

– Аппарат Бодо, – начал знакомство Николас, показывая на телеграф, – только слегка измененный.

Дальше он показал на стеклянный шар.

– А это электрическая свеча Яблочкова…

Но, увидев абсолютную пустоту в глазах Фабриса и Елены, замолчал.

Устройство, называемое свечой Яблочкова, работало за счет небольшой динамо-машины, вращая ручку которой можно было запитать свечу.

– Оно ловит призраков? – завороженно спросила старушка, смотря на телеграф.

– Оно должно их услышать, – ответил Николас.

– А свеча?

– Должна их проявить.

Госпожа Лустенбергер закивала, хотя и не поняла, как устройства работают.

Теперь Николас Райт предстал в глазах больше как изобретатель, нежели писатель-мистик. Он навесил на устройство катушку с лентой, словно собирался показать кино. Следом соединил провода со шкатулкой и электрической свечой.

– На ленте должны появиться символы, если дух, – на этом слове Николас вздохнул, – решит с нами поговорить. Но сомневаюсь, что это произойдет.

Устройство, напоминающее телеграф, по изобретательской логике Николаса должно было уловить тот же мистический разряд, что и он сам тогда в библиотеке. Оголенные провода должны были преобразовать его в символы азбуки Морзе и отпечататься на ленте. Но такого никогда не случалось.

– Девушки не любят скептиков, – игриво сказала Елена, словно не имела троих детей и семерых внуков. Мистическое приключение омолаживало.

– Он просто русский, – шепнул ей Фабрис. Та понимающе кивнула. Как будто это что-то значило.

Николас сделал вид, что не услышал. Сейчас он был занят тем, что быстро крутил ручку на шкатулке. Устройство жужжало. Свеча вспыхивала и гасла.

– Мсье Дюмаж, мне нужна ваша помощь, – обратился Николас.

– С удовольствием, – ответил Фабрис и принялся вертеть ручку вместо Николаса.

От постоянного вращения аппарат Бодо затрещал, а электрическая свеча Яблочкова загорелась.

– Скоро таким чудом осветят не только Санкт-Петербург, но и весь мир, – сказал Николас, заметив завороженный взгляд Елены.

Затем он достал из саквояжа железный конус с небольшим отверстием и надел его на свечу. Чердак утонул во тьме. Остался только луч. Николас медленно вращал конус, и луч плыл по комнате.

– Следите за светом, возможно, вы что-нибудь и увидите.

– А вы? – тихо спросила Елена.

– Я уже убедился, что призраков не существует.

Словно в противоречие его словам половица у дальней стены скрипнула. Луч метнулся в сторону звука. Лишь бочонок из-под вина, да несколько досок. Теперь скрипнуло в другом месте. Но тоже ничего. Что-то скрипело и шуршало по темным углам, но избегало света. Старушка от пробираемого страха уменьшилась в размерах. Распаленный в преддверии чуда Фабрис крутил ручку жужжащего механизма. Пот бежал по лицу. Мышцы правой руки горели. Но останавливаться он не собирался.

– Может, погасить свечу? – неуверенно спросила Елена, хотя мысль остаться в полной темноте невероятно пугала ее.

– Все, что мы видим, – тихо начал Николас, – есть отражение света. Но призраки, если верить, что они существуют, не что иное, как его преломление. Поэтому принято считать их прозрачными и в то же время вполне осязаемыми. Так что без света никак.