Горячий дымоход дышал жаром.
Внезапно за дверцами что-то громко стукнуло. Элисабет сделала шаг назад, наткнулась на стул.
Раскаленное полено ударилось о дверцу печи, только и всего. В столовой никого не было.
Элисабет перевела дух, вышла из столовой, закрыла дверь и направилась было к комнате, где спали ночные дежурные, но остановилась и прислушалась.
Из комнат девочек не доносилось ни звука. В воздухе разливался кисловатый запах раскаленного металла. Элисабет пыталась уловить движение в темном коридоре, но все было тихо. И все же ее потянуло пройти по коридору, к незапертым дверям. Некоторые как будто приотворены, другие – закрыты.
Справа располагались туалеты, за ними – ниша с запертой дверью изолятора, в котором спала Миранда.
Из дверного глазка сочился слабый свет.
Элисабет остановилась, задержала дыхание. В изоляторе кто-то что-то слабо шептал, но когда Элисабет двинулась к двери, шепот резко оборвался.
– А ну-ка замолчи, – сказала она неизвестно кому.
Сердце тяжело заколотилось, когда Элисабет услышала несколько быстрых ударов. Определить, откуда доносится звук, было сложно, но казалось, что это Миранда, лежа в постели, колотит босыми ногами в стену. Элисабет хотела подойти к двери и заглянуть в глазок, как вдруг увидела, что в темном углублении кто-то стоит. Человек.
Подавившись криком, Элисабет отшатнулась. Странное, нереальное ощущение – тело словно налилось тяжелой водой.
Она сразу оценила, как велика опасность, но оцепенела от страха.
И поняла, что надо бежать, лишь когда скрипнула половица в коридоре.
Фигура в темноте вдруг задвигалась очень быстро.
Элисабет повернулась и бросилась бежать, слыша за спиной шаги. Споткнулась о половик, ударилась плечом о стену, побежала дальше.
Мягкий голос сказал ей “постой”, но она побежала еще быстрее.
Двери распахивались, ударяясь о стену.
Элисабет в панике промчалась мимо комнаты для осмотра, задев стену. Доска с Конвенцией ООН о правах ребенка сорвалась с крючка, обрушилась на пол. Элисабет добежала до двери, рванула ручку и выскочила в ночную прохладу, но споткнулась на ступеньках крыльца и упала, подвернув ногу. От боли в щиколотке Элисабет завопила. Слыша тяжелые шаги уже в прихожей, она сползла на землю, проползла несколько метров, теряя тапочки, и, плача, снова встала на ноги.
Глава 4
Собака залаяла на нее, подбежала, обнюхала, заскулила. Элисабет, хромая, уходила по гравийной площадке прочь от дома. Собака снова залаяла – злобно, неровно. Элисабет понимала, что в лес не побежит; до ближайшей усадьбы далеко, с полчаса езды на машине. Бежать было некуда. Элисабет огляделась и скользнула к прачечной. Трясущимися руками открыла дверь, протиснулась внутрь и осторожно закрыла дверь за собой.
Задыхаясь, опустилась на пол, нащупала телефон.
– О боже, боже…
У Элисабет так тряслись руки, что она выронила телефон. Задняя крышка отскочила, батарейка выкатилась. Элисабет бросилась подбирать детали – и услышала, как под чьими-то шагами хрустит гравий на площадке.
Элисабет едва дышала.
Пульс отдавался во всем теле. Шумело в ушах. Она выглянула в низкое окошко, пытаясь что-нибудь рассмотреть.
Бустер лаял прямо перед прачечной – пес прибежал сюда за Элисабет. Он скреб дверь и тревожно поскуливал.
Стараясь дышать как можно тише, Элисабет отползла в угол, к каменной печи, спряталась за дровяным ящиком и наконец-то вставила плоскую батарейку в телефон.
Когда дверь открылась, Элисабет не удержалась и закричала. В панике она шарахнулась вдоль стены, но поняла, что угодила в тупик.