Дорога пошла под горку, и в фуре загрохотал груз – брусковое железо.

Далеко впереди, в просвете между деревьями, сквозь пелену дождя ярко засветилось что-то синее. Дорогу перегородила полицейская машина.

У Пии тяжело и быстро забилось сердце. Она не сводила глаз с полицейской машины и женщины в темно-синей рубашке; та махала обеими руками. Фура еще не успела остановиться, а Пиа уже открыла дверь. Мотор вдруг с натугой загудел, под колесом что-то громко хрустнуло.

Пиа, цепляясь за поручни, вылезла из кабины и побежала к женщине в полицейской форме. У нее кружилась голова.

– Где машина? – спросила женщина.

– Как “где”? Вы о чем?

Пиа не отрываясь смотрела на женщину, пытаясь прочитать что-нибудь на мокром лице, но только испугалась серьезности ее взгляда. Пиа почувствовала, что у нее подгибаются ноги.

– Вы видели машину, когда обгоняли ее? – уточнила женщина в форме.

– Как “обгоняли”? – слабым голосом спросила Пиа.

Подошел Матс.

– Мы ничего не видели, – сказал он. – Наверное, вы слишком поздно устроили засаду.

– Ничего подобного. Я проехала всю дорогу, я же по ней приехала…

– Ну и где в таком случае эта машина?

Мирья кинулась к патрульной машине и вызвала коллегу.

– Лассе? – задыхаясь, проговорила она.

– Я тебя вызывал, ты не отвечала. У тебя там все нормально?

– Да где эта чертова “тойота”? – почти закричала Мирья. – Фура здесь, а “тойота” пропала.

– Других дорог здесь нет.

– Надо объявить машину в розыск. Перегородить восемьдесят шестое в другом направлении.

– Я сейчас отдам приказ. – И Лассе отключился.

Пиа стояла возле патрульной машины. Одежда промокла насквозь. Сержант Мирья Златнек села на водительское место, оставив дверцу открытой.

– Вы говорили, что спасете его, – сказала Пиа. – Вы обещали, я же вам поверила!

– Я знаю. Я ничего не понимаю, этого просто не может быть. По этим дорогам невозможно ездить на скорости под двести километров, у машины не было шансов проскочить мост до того, как там встал Лассе.

– Но где-то же она есть, – тяжело сказала Пиа и сорвала с рубашки белый воротничок.

– Подождите, – сказала вдруг Мирья. И вызвала отдел связи.

– Это машина триста двадцать один, – торопливо проговорила она. – Нам нужна еще одна машина, немедленно… Перед Аспеном… Тут есть одна узкая дорога, кто ее знает – может проехать от Чевсты до самого Мюккельшё… да, именно… Кто, вы сказали? Хорошо, тогда он будет здесь минут через восемь – десять…

Мирья вылезла из машины, посмотрела на дорогу, словно все еще надеялась на появление “тойоты”.

– Мой мальчик… он пропал? – спросила ее Пиа.

– Им некуда было деться. – Мирья изо всех сил старалась говорить терпеливо. – Я понимаю, как вы встревожены, но мы их возьмем. Они, видно, где-то свернули и остановились, но никуда не делись… – Она замолчала, вытерла со лба дождевую воду, глубоко вдохнула и продолжила: – Мы перекроем оставшиеся пути, а потом поднимем вертолет спасательной службы…

Пиа расстегнула верхнюю пуговицу рубашки и оперлась одной рукой о капот полицейской машины. Дышать становилось все труднее; она пыталась успокоиться, но в груди что-то дергалось. Она понимала, что должна чего-то потребовать, но не могла собраться с мыслями. Она чувствовала только безнадежный страх и растерянность.

Хотя дождь лил по-прежнему, в лесу с деревьев падали только редкие капли.

Большой белый полицейский автобус неподвижно стоял под дождем на площадке посреди Бригиттагордена. В автобусе устроили что-то вроде штаб-квартиры; за столом с картами и ноутбуками сидели мужчины и женщины.

Разговор о начавшемся расследовании прервался – все слушали радиопереговоры о пропавшем мальчике. Полиция устроила засады на шоссе номер триста тридцать, на мосту Индальсбрун, возле Чевсты, и севернее, на шоссе номер восемьдесят шесть. Сначала полицейские уверенно говорили, что без труда остановят машину, а потом замолчали. Десять минут длилась пауза, потом из радио донесся треск и срывающийся голос доложил: