– Машенька, тебе лучше? – озабоченно спросила мама, высовываясь на улицу с тонометром наперевес. – Иди, померяем давление, и выпьешь кофейку.

Пришлось подставлять руку, ждать, пока прибор покажет 90/70 (надо же, и правда низкое!), а потом прихлебывать противный приторно-сладкий и одновременно нестерпимо горький кофе. Я убежденный чаеман, и с огромным удовольствием получила бы чашечку ароматного «Хейлиса» с бергамотом.

– Костик такой умница! – не умолкала Нина Валентиновна. – Очень ответственный мальчик, талантливый. Был обычным агрономом, но начальник Борис Иванович Кузнечкин оценил его по достоинству и повысил до директора. Уступил свое место, а сам вышел на пенсию, но работал на полставки завскладом, дай Бог ему здоровья.

– Поистине необычная ситуация, – заметил папа.

– Да, Кузнечкин – святой человек. Если бы не этот ужасный случай с Виктором… Как они могли подумать, что мой сын его убил?!

– Кого? – потеряла нить повествования мама.

– Своего тестя, Виктора Дренько, – пояснила Стрельцова. – Говорящая фамилия, право слово. Мерзкий человечишка, постоянно скандалил, судился с соседями, обнюхивал продукты в супермаркете – подозревал продавцов в желании сбыть лежалый товар. Кто виноват, что он поехал на реку ночью один, выкушал бутылку водки, стукнулся безмозглой башкой о камень и свалился в воду?

– Полиция утверждает, что Дренько кто-то ударил по голове тяжелым предметом, – зачем-то возразил папа.

– Чушь! Кому он нужен? Даже родная дочь о нем не горюет – бесполезный паразит.

– Не потрібно казати таке про померлого, – отрезала бабушка, и ее подруга осеклась. («Не нужно говорить такое о мертвом» – укр.).

– Куда же мог деться Костя? – осторожно спросила я.

– Не знаю, – прошептала Нина Валентиновна, и ее глаза вновь наполнились слезами. – Он просто не вернулся с работы.

– Избегая преследования, люди скрываются у друзей, знакомых или дальних родственников, – гнула я свою линию.

– Так полиция в первую очередь прошерстила все контакты сына, – возмущенно ответила женщина. – И нигде его не нашла. Если бы сыночек… был жив, он бы обязательно вернулся к маме, не стал бы меня огорчать.

Я испытала острое чувство жалости и едва удержалась от соблазна выложить, как на духу, про встречу в аэропорту. Мира поспешила перевести разговор на другую тему, а я думала, под каким предлогом заявиться к Надежде Стрельцовой.

– Маша, ты же художник? – внезапно спросила Нина Валентиновна.

– Учусь пока, – скромно уточнила я.

– Нарисуй мне портрет Костеньки, а? Я заплачу, сколько скажешь.

– Без проблем, – легко согласилась я. – Можно ли поговорить с его женой? Если она тоже захочет, я напишу сразу два.

В понедельник я едва дождалась окончания занятий в универе и сразу же помчалась в Школу олимпийского резерва, где занималась Мира. Мы условились, что встретимся в пять часов и отправимся к Надежде вместе, но сестра все не выходила. Я облокотилась о металлические поручни пандуса, предназначенного для колясочников, пристроила папку с холстами на ступеньки, перевела дух, вынула из кармана телефон и поняла, что сеть здесь не ловит.

– Ой, девушка, какой у вас смешной портфель! – воскликнул крупный парень с лицом Ивасика-телесика и соломенно-желтыми волосами (Ивасик-телесик – герой одноименного советского мультфильма 1968 г. – прим.).

– Это папка, – сухо ответила я.

– А че она такая большая? – хлопая белесыми ресницами, продолжал удивляться студент.

– Потому что там холсты, – терпеливо пояснила я, понимая, что незнакомец умом не блещет.

– Ух ты ж! – восхитился он. – Я тоже хотел стать художником, но мамка запретила, говорит, что они мало зарабатывают.