В свете этих строк Чарльз Вард всерьез задумался о том, каких невообразимых союзников мог в качестве крайней меры призвать поверженный колдун. Да и взаправду ли был Карвен убит тогда разгневанными жителями Провиденса?..

Тщательному уничтожению любых сведений о темном дельце из жизни и архивов города весьма способствовало высокое положение и влиятельность главных заговорщиков. Поначалу они не были столь осмотрительны: вдова, ее дочь и отец долго пребывали в неведении относительно событий той роковой ночи, пока до сведения капитана Тиллингэста, человека весьма проницательного, не дошли некоторые слухи. Они столь ужаснули его, что он настоятельно рекомендовал дочери и внучке немедленно сменить фамилию, а сам предал огню библиотеку со всеми архивами и сбил надпись со сланцевой могильной плиты зятя. Капитана Уиппла он хорошо знал – и, вероятно, сумел выведать у того куда больше правды о смерти дельца-чародея, чем многие другие любопытствующие.

С того времени запрет на упоминание имени Джозефа Карвена стал полным и безоговорочным, распространившись, по всеобщему согласию, на городские анналы и архивы «Газетт». По духу ситуация была вполне сравнима с тем забвением, коему на десятилетие было предано имя Оскара Уайльда, а по масштабу – только с судьбой нечестивого короля Рунасара из сказки лорда Дансени, короля, коего по воле оскорбленных богов не только не стало, но и никогда не было.

Миссис Тиллингэст – именно так вдову стали величать после 1772 года – продала дом в Олни-корт и переехала к отцу на Пауэрс-Лейн, где и жила до самой смерти в 1817 году. Ферма в Потаксете, куда не отваживалась более ступить ни одна живая душа, на протяжении всех этих лет стояла в запустении и вскоре совсем обветшала. К 1780 году остались лишь каменные и кирпичные стены, а к 1800 и те осыпались в ничто. Никто из жителей округи не пытался отыскать в густых зарослях на речном берегу остатки прохода в подземелье, да и в восстановлении хода событий, приведших Джозефа Карвена к бесславному концу, так никто и не преуспел.

И только крепкий старый капитан Уиппл, как говорят люди с хорошим слухом, иногда бормотал себе под нос: «Чума его забери, почто ж он смеялся, а не кричал, перед самым концом? Как будто припас напоследок какой-то трюк… Эх, уплати б мне кто полкроны – я б его чертов дом дотла спалил!»

Как уже говорилось, Чарльз Вард только в 1918 году узнал о своем тайном предке. Неудивительно, что он тотчас же проявил живейший интерес ко всему относящемуся к этой таинственной личности. Все позабытые подробности жизни Джозефа Карвена приобрели в глазах Чарльза небывалую значимость – ведь и в нем, как оказалось, текла кровь дельца-колдуна! Да и любой генеалог, преданный своему делу и наделенный пытливым умом, ни за что не пропустил бы подобное дело.

Свои первые находки он не пытался держать в тайне, и доктор Лиман потому не мог наверняка сказать, полагать ли началом безумия юноши тот самый момент, когда ему стало известно родство с Карвеном, или же соотнести его с 1919 годом. Чарльз всем делился с родителями – матери, впрочем, не доставило радости известие, что в числе ее предков имеется такой вот сомнительный субъект, – и работниками музеев и библиотек, куда постоянно ходил. Обращаясь к владельцам частных архивов с просьбой ознакомить его с документами, он не скрывал своей цели, разделяя их несколько насмешливое и скептическое отношение к авторам старых писем и дневников. Он не раз говорил, как ему хочется разобраться в том, что в действительности произошло полтора века назад на потаксетской ферме, местоположение которой он тщетно пытался вычислить, и какого рода человек скрывается за легендой, в какую молва превратила реального Джозефа Карвена.