Едва сели обедать, к ним пожаловал гость. Это был Серега, тот самый дурачок – внук бабы Глаши.

– Чего тебе? Зачем приперся? Пшел отсюда!

Коля не скрывал своего неудовольствия. В отличие от мужа, Катя убогого жалела.

– Подожди, не гони его. Когда тебя дома нет, он мне всегда помогает. И дрова принесет, и воду притащит. Да и тебе ни разу подсобить в работе не отказался.

– И чего теперь? Привечать его прикажешь?

– Может быть, он голодный. Или ему что-то нужно.

– Тьфу! – скривился Коля. – Ты еще его с нами за один стол посади. Посмотри, как он выглядит! А воняет как от него!

Сережа и впрямь пах далеко не духами. Как говорилось, за опрятностью он особенно не гнался. А потому частенько спал вместе с овцами, свиньями и коровой и пах соответственно. Волосы у него были грязные и нечесаные, налипшие кусочки навоза вперемешку с соломой и сеном придавали его прическе сходство с какой-то причудливой шапкой. Но разило от этой шапки…

И все-таки визит дурачка был необычен. Раньше он никогда по собственному почину в дом не заходил. Если было что-то нужно, стоял снаружи, издавая призывные возгласы. А тут вдруг пришел.

– Что-то случилось, Сережик? – ласково спросила у него Катя.

Лицо дурачка сморщилось, и он закивал.

– А где твоя бабушка?

Сергей разомкнул губы:

– Лежит.

– Где?

– Дома.

– Она что, упала? Ударилась? Плохо ей?

– Лежит. Не встает.

Катя глянула на часы. Было уже начало первого. Баба Глаша, которая единственная в деревне держала корову, всегда вставала в шесть утра. Корову надо было подоить, овцам задать корма, и объягнившихся по весне овечек тоже можно было подоить. Потом следовало молоко переработать. Коровье отдельно на творог, сливки и сметану, а из овечьего баба Глаша варила на редкость пахучий сыр, на который находились охотники. Но если в такой поздний час баба Глаша еще была в постели, значит, объяснение этому могло быть только одно.

– Она заболела!

Катя отложила ложку и поднялась.

– Ты куда? – встревожился Коля. – А обед?

– Какой обед, Коля? Как ты можешь есть в такой момент?

– Какой такой?

– А вдруг баба Глаша не просто заболела, вдруг она…

И Катя сделала такие огромные и страшные глаза, что даже до Коли дошло.

– Вот люди вредные бывают, – проворчал он. – Не дадут поесть спокойно.

Но из-за стола тоже встал. Саша уже обувался, стремясь первым узнать, что там приключилось с бабой Глашей. Если подозрения Кати верны и старушка преставилась, то ни к чему Кате первой входить в избу и видеть покойницу. Так что пока Катя с Колей одевались, Саша с Сережей уже выскочили на улицу и побежали к дому бабы Глаши. Впереди них несся Барон. Пес уже слопал полную миску мясных щей, был сыт и в прекрасном настроении. Он бежал, помахивая обрубком хвоста, уверенный, что участвует в каком-то веселом приключении.

К счастью, старушка оказалась жива. Сашу убедило в этом поведение Барона. Пес подошел к кровати бабы Глаши, не демонстрируя ни малейшей тревоги. Значит, жива! Окончательно Саша убедился в этом, когда потрогал бабку. Теплая. И дышит. Дыхание ровное, свободное, не похоже, чтобы бабка отдавала концы. Но что-то с ней было не так. Сережа хоть и дурачок, а смекнул верно. Бабка лежит без движения и на суету вокруг себя не реагирует.

– Баба Глаша, вы чего это?

Когда Саша только вошел в избу, он страшно испугался, решив, что бабка и впрямь померла. Старушка лежала на спине, нижняя половина ее тела была укрыта белым покрывалом. Глаза бабы Глаши были закрыты. Руки сложены на животе как у покойницы, да еще и свечку церковную старушка где-то нашла и теперь держала ее в руках. Однако услышав чужой голос у себя над головой, старушка глаза открыла. Увидела возле себя морду Барона, и глаза ее сердито сверкнули: