– Значит, он достал деньги или провернул какую-то сделку. По его виду не скажешь, что он бедствовал, – заметила Ева, подъезжая к дому Хопкинса. – Старинные наручные часы, бумажник модной марки, роскошные туфли.

Ева показала швейцару свой жетон.

– Мы к Рэдклиффу Хопкинсу, – сказала она.

– Я позвоню ему и предупрежу, что к нему посетители.

– Не стоит трудиться. Он в морге. Когда вы в последний раз его видели?

– Он умер? – Швейцар, невысокий плотный метис примерно сорока лет, удивленно приоткрыл рот и уставился на Еву. – Мистер Хопкинс умер? Что с ним произошло? Несчастный случай?

– Да, он мертв, но это не несчастный случай. Когда вы в последний раз его видели?

– Вчера. Он вышел из дома примерно в половине первого дня и вернулся около двух часов дня. Я сменился в четыре часа, а мой сменщик ушел в полночь. С полуночи до восьми утра в доме нет швейцара.

– К нему кто-нибудь приходил?

– За время моего дежурства никого не было. Дом поставлен на охрану; чтобы подняться на лифте, нужно набрать личный код. Квартира мистера Хопкинса находится на шестом этаже. – Швейцар покачал головой и потер шею рукой, затянутой в перчатку. – Умер, надо же! Не могу в это поверить.

– Он жил один?

– Да.

– Часто развлекался?

– Изредка.

– Как насчет развлечений на всю ночь? Да будет вам, Клайв, – добавила Ева, взглянув на латунную бляшку с его именем. – Он мертв, ему уже все равно.

– Изредка, – повторил швейцар и надул щеки. – Он… э-ээ… любил разнообразие, поэтому у него не было постоянной женщины. Вообще-то он любил молоденьких.

– Насколько молоденьких?

– Я бы сказал, от двадцати до двадцати пяти лет. Правда, последние две недели при мне к нему никто не приходил. Он почти каждый день уезжал из дому и возвращался лишь на короткое время. Наверное, проводил встречи по поводу предстоящего открытия его клуба.

– Ладно, спасибо. Мы поднимемся наверх.

– Я вызову для вас лифт.

Клайв придержал дверь, пока они входили, потом подошел к первому из двух лифтов. Он провел свою кодовую карточку через приемную щель и набрал код.

– Мне жаль мистера Хопкинса, – сказал он, когда двери открылись. – Он никогда не доставлял беспокойства, а уж тем более неприятностей.

– Неплохая эпитафия, – заключила Ева, когда лифт двинулся наверх.

Квартира Хопкинса была одноуровневой, но просторной, особенно потому, что в ней почти не было мебели. В гостиной стояло кресло-кровать, обращенное к встроенному экрану. Рядом со множеством дорогих электронных устройств валялись коробки с развлекательными дисками. Перегородка из цветного стекла отделяла пространство гостиной от небольшой спальни.

– На стенах еще недавно висели картины, – заметила Ева. – Видишь квадраты и прямоугольники более темного оттенка? Похоже, он продал их, чтобы собрать деньги для своего проекта.

Вторая спальня была превращена в рабочий кабинет. Судя по его виду, Ева не сказала бы, что Хопкинс был аккуратным и организованным человеком. Стол был завален записками, набросками, мемо-кубиками, кофейными чашками и грязными тарелками.

В памяти настольного коммуникатора сохранились разговоры покойного, елейным тоном расписывавшего преимущества своего проекта перед потенциальными спонсорами или договаривавшегося о встречах с той же целью.

– Данными и коммуникациями займется отдел электронного сыска, – сказала Ева. Специалисты этого отдела могли проверить всю контактную информацию быстрее и эффективнее, чем она. – Не похоже, что он развлекался здесь в последнее время, что совпадает с показаниями швейцара. Никаких разговоров о личной жизни на его домашнем коммуникаторе – все только о финансах.