Я пыталась придумать способ как бы вытащить Вика из общей свалки, когда сверкающее лезвие занесённого над моим мужем клинка лишило меня возможности двигаться. Всё словно замерло. Время остановилось. И только Вик с лезвием в груди, подобно мраморной статуе падает на землю.

Кто-то закричал. Теперь, спустя время, понимаю, что кричала я. Свалка мигом прекратилась. Кто-то, кажется хозяин, побежал за солдатами.

На неожиданно ставших ватными ногах, я пыталась добежать до истекающего кровью Виктора, когда моё внимание привлёк его убийца, пытающийся сбежать с места преступления.

Ну нет! Врёшь, не уйдёшь!

Забыв об опасности, бывшая приютская воспитанница, исполненная решимостью во что бы то ни стало наказать убийцу, бросилась прямо на него. Мне удалось ухватиться за его шею и повиснуть на ней. Я даже пыталась его душить, но что такая, как я, может сделать с таким, как он? Громила сбросил меня вниз как пушинку. Всё, что я помню о том миге – это блеснувшее лезвие второго кинжала, занесённого надо мной.

А потом, случилось что-то уж совершенно странное. Кто-то бросился между мной и убийцей. Воспользовавшись тем, что бьющиеся не на жизнь а насмерть позабыли обо мне, я из последних сил подползла к Вику. Я молилась, чтобы не было поздно. Но, всё оказалось зря. Голова, покоящаяся на моих коленях и уставившаяся в небо остекленевшими глазами, уже не принадлежала живому человеку. Вик был мёртв.

Спазмы сжали горло. Слёзы обжигали глаза, лицо… Я судорожно прижимала к себе безжизненное тело, передавая своё тепло начинающему остывать единственному родному мне человеку. Всё происходящее было похоже на страшный сон, и я отчаянно пыталась проснуться. Но, пробуждения не было.

Я вздрогнула, почувствовав прикосновение к себе. Подняв голову, встретилась с тёмными глазами своего защитника. В них была боль. Он, словно бы разделял её со мной.

Я плохо помню его лицо. Из-за слёз всё было словно в тумане. Только эти глаза… Тёмные, глубокие, невероятно тёплые.

Он положил руку на мою, покоящуюся на груди мужа, и слегка сжал её. Его губы шевельнулись, как если бы он пытался мне что-то сказать. А потом, он исчез.

Через пару мгновений помещение заполнили солдаты.

* * *

Он последними словами проклинал себя за то, что поддался уговорам Мусы и оставил девушку одну. Торопясь покинуть место происшествия, он закоулками выбирался из города.

Проклятье! Что же с ней теперь будет? Когда все узнают, кто скрывается под одеждой юноши, ей будет грозить огромная опасность. Разумеется, участие в гонках отпадает, само собой. И, что тогда? Молодая, красивая, сломленная горем женщина, она станет лёгкой добычей для всех желающих. В лучшем случае, её сразу же убьют. А, в худшем… Заставят работать в каком-нибудь публичном доме, которых здесь в Алжире не мало. Да и за европеек местные мужчины готовы платить огромные деньги.

Этого допустить было нельзя. Срочно нужен был какой-нибудь план.

Полный решимости помочь девушке любой ценой, он нырнул в скрытый от посторонних лаз в стене.

Это был конец. Конец всему. Радости и веселью, счастливой семейной жизни, мечтам о спокойной старости вместе с мужем в собственном, светлом, наполненном детьми и внуками доме. Всё исчезло в одночасье.