– Жаль, что ты – кормящая мать и у тебя нет времени помочь следствию, – попытался пошутить Грушин.

– Нет, я уже не кормящая мать, у меня есть время, к тому же мне это интересно. Но Марк не позволит мне вмешиваться в это дело. К тому же он сам не имеет к нему никакого отношения. Мы с ним проходим как свидетели, не больше.

– Жаль.

– Знаете, о чем я сейчас подумал? – Марк пристально посмотрел на Риту. – А что они вообще делали в камышах?

– Кто? Девчонки? – Грушин напрягся, надеясь услышать что-то крайне важное, что впоследствии пригодится ему для защиты Плетневой.

– Ну да! Что они там забыли? Под ногами грязь, да и вообще опасно, как в болоте.

– Там песок. А они сказали, что искали хворост. Вернее, не хворост, а старый сухой камыш, словом, топливо для костра. У них и котелок с рыбой был приготовлен. Они действительно собирались варить уху, иначе как объяснить этих лещей, карпов, сам костер. Они не могли приготовить все нарочно для кого-то, я имею в виду для свидетелей вроде нас: вот, мол, мы просто варим рыбный супчик. На этом берегу вообще мог никто не объявиться.

– Это ты к чему, Рита? – спросил Марк.

– К тому, что ты тоже прав: что они делали в камышах, если костер у них уже горел, да и какое в этих зарослях топливо? Разве что сам камыш? Не знаю. Никогда не клала в костер камыш. А если они приволокли труп туда, и в эту минуту появились мы? Вот они, чтобы их поведение показалось нам естественным, и заорали? На публику.

– Но они же не знали, что в машине именно мы! Это мог быть кто угодно. Необязательно, что пассажиры случайной машины сразу же отправились бы осматривать эти камыши.

– Получается, их крики – естественная реакция на обнаружение трупа, – заключил Грушин. – Что и требовалось доказать. Значит, моя подзащитная ни в чем не виновата. Да и вообще, если бы эти девчонки убили Сажина, то их бы с пляжа как ветром сдуло – не дуры же они?

– Тоже правильно, – сказал Марк. – Тем более что смерть Сажина наступила…

– Да, кстати! А когда же наступила смерть этого парня? – быстро спросил Грушин.

– Ночью, приблизительно между часом и тремя.

– Значит, это точно не они. Не стали бы они дожидаться, пока их увидят на месте преступления! Думаю, моя защита будет строиться именно на этом.

Рита взглянула на него и с трудом скрыла усмешку.

– Ну что, чаю или кофе? – спросила она, убирая со стола тарелки.

– Знаешь, Машенька, хоть отпуск свой я отгулял всего два месяца тому назад, но уже устал. Вот чувствую – устал. – Виноградов Николай Петрович, следователь прокуратуры, стоял у окна и смотрел, как дождь поливает улицу. И вокруг такая мгла, тоска, и так не хочется выходить из теплого светлого дома, где на столе – его любимые пирожки, заваренный чай и жена рядом, чувствует ее присутствие, он радуется тому, что она у него есть, такая родная, все понимающая.

– Коля, ты знаешь мое мнение. – Маша, невысокая худенькая женщина в домашних брюках и мужского покроя рубашке, подошла к мужу сзади и обняла его. – У тебя очень тяжелая работа, она требует постоянного напряжения – и умственного, и физического. Да что я говорю, мы оба это понимаем! Так брось ее, займись чем-нибудь другим.

– Чем? Вообще-то один приятель звал меня в частный сыск, но там, кажется, будет еще тяжелее и сложнее. Правда, и платить там будут больше. Даже и не знаю, что делать.

– У меня хорошая зарплата, – робко проговорила Маша. – Ты же отлично понимаешь, что с голоду мы не умрем. Другое дело, что тебе нравится твоя работа, она интересная, не то что у меня – сплошные финансовые отчеты, арбитражные суды, выколачивание долгов.