– А геометрическая в геометрии, – хохотнул Овчаренко.

Колька с тоской посмотрел на Вовку Кувинова, но тот лишь развел руками.

С очередной двойкой по математике Мишкин поплелся к своей парте.

На тетрадках снова лежал скелет.

Как только прозвенел звонок, Колька кинулся за Овчаренко.

– У тебя их коллекция, что ли?

– Какая коллекция? – отпихнулся от него Димка. – Глаза протри. Это не мое!

С этими словами он достал свой брелок из кармана и, помахивая им, побежал к лестнице.

Коля внимательней посмотрел на фигурку в руке. В ней что-то еле заметно изменилось. Ну да! Она была уже не пластмассовая. Маленькие детальки были сделаны из настоящих костей.

Как только Мишкин это рассмотрел, скелетик рассыпался, превратившись в пепел.

– Очень хорошо, – себе под нос пробормотал Коля и огляделся – не видел ли кто-нибудь этого. Но на него никто не обращал внимания.

Нет, обращал. На подоконнике сидела черная кошка, пушистый хвост медленно раскачивался маятником, пронзительные зеленые глаза внимательно следили за Мишкиным.

– М-да, – вздохнула кошка. – И такое бывает.

Коля сделал к ней несколько шагов, но пробегавшая мимо малышня из начальных классов толкнула его. Когда Мишкин вновь посмотрел на подоконник, там уже никого не было.

На физкультуре играли на улице в футбол. Вместо того чтобы бегать вместе со всеми за мячом и возбужденно орать, Коля стоял на линии полузащитника и в задумчивости разглядывал пятиэтажное здание школы. Давно его вид не вызывал в нем такой тоски. И главное, было непонятно – то ли все это ему мерещится, то ли происходит на самом деле. Хотя какое – на самом деле! Учителя-оборотни, говорящая кошка, указка-трансформер – всего этого быть не может!

– Мишкин, не спи! Пасуй! – рявкнул у него над ухом физкультурник.

Коля глянул под ноги, и волосы у него на голове встали дыбом. Около кроссовки лежала человеческая голова и внимательно смотрела на него. В глазах ее явно читался укор.

– Мама! – взревел Коля, отпрыгивая в сторону.

– При чем здесь мама? Бей скорее, – бубнил за его спиной физрук.

Мишкин даже оглядываться не стал. Вдруг вместо хорошо знакомого Викентия Елистратовича он увидит двухголовое чудище, которое убедительно ему докажет, что все ночные происшествия случились с ним на самом деле.

– Куда? – закричали ему вслед несколько голосов.

«Плевать на оценки, – думал Мишкин, спускаясь в раздевалку. – Хоть три двойки в четверти. Мне уже все равно!»

Но тут он вспомнил о своей ночной добыче. Только у 6 «А» журнал был обернут в оранжевую обложку. Неужели еще кому-то такую же дали?

Ему показалось, что в темной раздевалке что-то мелькнуло, раздался звук, как будто рукой провели по стене. Скрипнула дверь. Мишка прыгнул к выключателю. Низкий мрачный подвал осветился тускло-желтым светом. В ту же секунду в углу темнота как будто набухла и с легким хлопком взорвалась.

– Что тебе? – По ступенькам сверху спускался сторож, старый дед в вечной телогрейке и резиновых сапогах. – Почему не на уроке?

– Освободили меня, – буркнул Коля, проскальзывая в мужскую часть раздевалки.

– Урок скоро закончится, а его освободили, – продолжал ворчать сторож, по пятам следуя за Мишкиным. – Выметайся отсюдова живо, я все закрою.

Под бдительным взглядом сторожа Коля переобул кроссовки, схватил свою сумку и побежал к выходу. Дед загремел ключами.

– А вы не знаете, – спросил Мишкин, уже шагнув к лестнице, – кто может в этом подвале жить?

– Кому здесь жить-то? – равнодушно пыхтел сторож. – Крысы да тараканы.

– Не то. – Коля попытался вспомнить, как выглядела темнота. – Черное что-то. Исчезает при свете.