Если бы дух Инсон хоть сколько-нибудь весил, мобильник в его кармане уже бы вибрировал и подпрыгивал: так самозабвенно «бабушка» комментировала увиденное.

– Здесь же настоящий сиреневый рай! Смотри, сколько оттенков! Да я таких даже в жизни не видела, не то, что после смерти… Вон там даже зеленая есть!

Вот теперь он действительно посмотрел. И согласился: красиво, да. Хорошо садовники поработали, или кто там за парком ухаживает. Надо маму сюда свозить показать, пусть тоже повосторгается…

Заложив руки за спину, Джой брел по аллеям. Ему приходилось то и дело сдерживать шаг – то сам вспоминал, что прогуливается, а не несется привычно по делам, то Инсон жаловалась, что не успевает все как следует разглядеть. По случаю утра в Центральном парке народу было немного: беглецы от инфаркта, мамочки с колясками, да старики, читающие газеты либо неподвижно глядящие в пространство – смотрят бесконечное кино своих воспоминаний…

Очень зелено, тихо, свежо и действительно красиво. Пожалуй, ему и самому надо в парк наведываться. Хоть иногда. Вместо медитации, к которой его приучила Мария и которую он постепенно забросил.

А потом они с Инсон и впрямь набрели на цветущую сакуру. То там то сям под вишневыми деревьями стояли люди – восточный обычай любования сакурой постепенно распространяется по всему миру, кое-где дорастая до размеров крестного хода. Джой уселся на скамью, откинулся на спинку и уставился вместе с Инсон на нависающие над ним и даже гнущиеся под тяжестью пышных цветов ветки. Любование, значит… Ну попробуем.

Сначала Джой искренне пытался проникновенно созерцать лепестки и листочки, очертания веток и синий задник неба на авансцене розовой сакуры. Потом мысли потекли по привычному руслу: контракты, договоры, тендеры, заказчики-подрядчики…

Потом дунул ветер, ветви взметнулись, как испуганные руки, и на Джоя посыпались цветы. Он машинально вытянул ладонь, словно проверял, идет ли дождь. Дождь шел – мягкий, легкий, бело-розовый и душистый. Этой цветочной волной смыло его деловые мысли, заботы и проблемы. Джой даже повернул ладонь, чтобы Инсон было виднее. Призрачная девушка молчала.

– Эй, – сказал он. – Инсон, вы там часом не уснули?

– Нет, – отозвалась она после паузы, во время которой Джой начал подумывать, не потрясти ли мобильник, чтобы наладить связь. Мелькнула совершенно мальчишеская мысль: а будет ли призрак кататься при этом внутри сотового, как единственная горошина – в стручке? Голос ее был странно напряженным. – Вишня ведь пахнет?

Он глубоко вздохнул, проверяя.

– Да, немного.

– А как? Я же не помню.

– Ну… – он помолчал в затруднении. Попробуй втолкуй про воздух после дождя тому, кто не чует запахов, или расскажи слепому про зеленый цвет! – Пахнет как… варящееся вишневое варенье… только тоньше, н-ну, скажем, цветочнее…

– А ощущение от цветка на ладони?

Джой задумчиво пересыпал упавшие цветы с руки на руку.

– Пушистый… лепестки… – растер цветок между пальцами, – как какой-то гладкий тонкий материал… хм… шелк? Сатин?

– У тебя красивые пальцы, – заметила Инсон невпопад.

– Да? – он вытянул перед собой руку. – Обычные… А вы что-то притихли. Устали?

Подобный вопрос, обращенный к привидению, наверное, настоящее издевательство. Но и Инсон ответила для призрака нетрадиционно:

– Расстроилась. Вы можете чувствовать, трогать, нюхать, а я…

Джой молчал, не зная, что сказать или сделать. Да и что тут поделаешь? Если уж она видит, слышит и может говорить, почему бы не оставить ей и все остальные чувства? Правда, кто должен это «оставить», Джой не представлял. Стряхнул с ладоней цветы и взглянул на время.