Сигне сморгнула слезы.

– И обидчиков так и не нашли?

– Нет. Думаете, это может иметь отношение к тому, что случилось с Матте? Это же была банда хулиганов с улицы. Он никого из этих парней не знал. Только сказал тому, кто мочился у его подъезда, не делать этого. Он их никогда не видел. Как они могли с ним такое сотворить? – В голосе Сигне появились истерические нотки.

Гуннар успокаивающе погладил ее по руке.

– Никто не знает. Полицейскому просто нужно собрать как можно больше информации.

– Это так, – ответил Патрик. – Мы не будем торопиться с выводами. Пока нам нужно узнать больше о Матсе и о его жизни. – Он повернулся к Сигне: – Ваш муж сказал, что вы были не в курсе того, была ли у Матса девушка.

– Нет, он нам никогда о таком не рассказывал. Я уже потеряла надежду на внуков, – ответила та и, осознав тяжесть сказанного, зарыдала.

Гуннар сжал руку жены.

– Мне кажется, у него кто-то был в Гётеборге, – продолжила Сигне, всхлипывая. – Он ничего мне не говорил, но я все равно почувствовала. И от его одежды пахло женскими духами. Всегда один и тот же аромат.

– Но имен он не упоминал? – спросил Патрик.

– Нет, никогда. Сколько бы Сигне его ни расспрашивала, – улыбнулся Гуннар.

– Не понимаю, почему он держал это в секрете, почему не знакомил с нами… Мы были бы с ней любезны. Мы это умеем… – Гуннар покачал головой. – Это деликатная тема, как вы понимаете.

– Как вы думаете, он продолжал видеться с этой женщиной после переезда в Фьельбаку? – продолжил Патрик.

– Ну… – Гуннар вопросительно посмотрел на Сигне.

– Нет, мне кажется, нет, – уверенно ответила та. – Матери такое чувствуют. Готова поклясться, что во Фьельбаке у него никого не было.

– А я думаю, он так и не смог забыть Энни, – вставил Гуннар.

– Да что ты говоришь? Это же было вечность назад. Они тогда были детьми.

– Неважно. Энни была особенной. Я всегда так считал. И Матте тоже… Помнишь, как он отреагировал на новость о ее возвращении?

– Но сколько им тогда было лет? Семнадцать-восемнадцать…

– Я же имею право на свою точку зрения, – выпятил подбородок Гуннар. – Он даже собирался ее навестить.

– Простите, – перебил Патрик, – но кто такая Энни?

– Энни Вестер. Они с Матте выросли вместе. Учились в одном классе. В том же, что и ваша жена, кстати.

Гуннар смутился. Но Патрика это не удивило. В Фьельбаке все знали все обо всех. А уж об Эрике тем более: ведь она стала известной писательницей.

– Она по-прежнему здесь живет?

– Нет, уехала много лет назад. Живет в Стокгольме. Они с Матте не общаются. Но у нее есть остров. Называется Грошер.

– И вы думаете, Матс туда ездил?

– Не знаю, успел ли он, – ответил Гуннар. – Но можно позвонить Энни и спросить… – Он пошел за бумажкой с номером телефона. – Вот ее мобильный. Не знаю, на сколько она приехала. Она там с сыном.

– Энни часто сюда приезжает?

– Нет, нечасто. Мы даже удивлялись этому. Но она ни разу не была здесь после отъезда в Стокгольм, а это было много лет назад. Но остров по-прежнему принадлежит ей. Он достался ей от дедушки. Братьев и сестер у нее нет. Мы помогаем ей присматривать за домом, но если срочно что-то не предпринять с маяком, он развалится.

– Маяк?

– Да, ему уже лет двести. Кроме маяка и дома, там ничего нет. Раньше в доме жил смотритель маяка с семьей.

– Видимо, там немноголюдно. – Патрик сделал глоток холодного кофе и скривился.

– Да, но там спокойно и тихо, если вы любите природу, конечно, – возразила Сигне.

– Хотя на ночь оставаться там страшновато.

– Ты же сама говорила, что все эта бабские суеверия? – сказал Гуннар.